части меня давным-давно. Я чувствовала, как связки Мексики, его , начинают рваться. Не полностью, но достаточно, чтобы мне было легче, черт возьми, дышать. Двигаться, не чувствуя постоянного притяжения Хуана, тянущего меня обратно к себе. Шрамы, которые он оставил на мне, успокоились, их жгучие следы остыли под руками Ковбоя.

Когда он отстранился, я держала глаза закрытыми, счастливо сидя с покалывающим ощущением его сладкого вкуса на моих губах. «Вот это , — сказала я и улыбнулась, все еще не открывая глаз, — стоило шумихи».

«Спи, cher », — прошептал он, тихонько посмеиваясь над моими словами. Он уложил меня на диван. Я позволила ему отвести меня к мягким подушкам. Я не открыла глаза, но почувствовала, как он лежит рядом со мной. Он убрал волосы с моего лица. «Теперь мы о тебе позаботимся».

Он прижал меня к себе, спиной к своей груди, и обнял меня рукой. Я вздохнула от удовольствия, чувствуя себя более комфортно, чем когда-либо за долгое время. В комнате все еще было тепло от огня, в воздухе витал дымный запах горящих поленьев. Сонное дыхание Ковбоя играло на моем затылке.

Я почти заснула, когда почувствовала кого-то перед собой. Я попыталась открыть глаза, но тихий голос заставил меня снова лечь. Палец провел по моей щеке, взад и вперед, гипнотизирующим движением. Затем теплое дыхание пробежало по моей щеке, и мягкий рот прижался к моим губам одним поцелуем. Мое дыхание замерло, мое тело замерло, когда рот приблизился к моему уху и нежно прошептал: «Спи, cher ...» Спать."

Я открыл глаза и увидел татуированную спину, удаляющуюся в сторону коридора. Татуировки украшали богатую, красивую смуглую кожу...

«Тишина» , — подумал я, мои тяжелые глаза тянули меня ко сну. «Тишина». Я вздохнул… и уснул с улыбкой на губах и новым чувством надежды в сердце.

Глава шестая

Тише

Я проехал на Харлее по периметру в последний раз, гоняясь за восходящим солнцем на горизонте, пока мои глаза пробегали каждый дюйм земли. Я не увидел ничего необычного. Я знал, что мне нужно вернуться в дом.

Но я не смог.

Я остановил Харлей посреди поля. Я откинулся на сиденье, наблюдая, как солнце поднимается над далекими холмами, и сделал глубокий вдох. Теплый ветерок обдувал мое лицо.

Я был уставшим как собака. Но я не мог спать.

Не было никаких шансов, что я подхвачу еще хоть один z после вчерашней ночи. Я закрыл глаза и услышал голос Сии... после того, как вернулся из Мексики... Я никогда никому не доверял. Я... Я никого не подпускал близко... До тебя... и Хаша, если бы он просто позволил мне.

Стон застрял у меня в горле... и тише, если бы он только позволил мне...

Я провел рукой по лицу и запрокинул голову к светлеющему небу. «Я бы сделал это, если бы мог, cher », — сказал я вслух, никому и всем одновременно. Засунув руку в порез, я вынул таблетки и принял их, как делал каждый день. Затем я сосредоточился на своих руках. Коричневая кожа посмотрела на меня. Не черная и не белая. Но смесь.

Моя гребаная грудь сжалась, чертово железное легкое не давало мне дышать, когда я услышал слова Ковбоя... Вы оба такие чертовски сломленные... С той минуты, как мы встретились, я мог видеть в тебе то же, что вижу в нем каждый день... одиночество... Двое потерянных людей, двое людей, которые не знают, как им выбраться из тьмы, в которой они живут.

Сиа плакала, его слова задели меня за живое. Я зажмурилась и попыталась выкинуть из головы гребаные слова моего лучшего друга. Я знала, что он обо мне беспокоится. Я знала, что он заботится. Черт, он был единственным, кто это делал.

Я намертво отбросил эту мысль... потому что теперь я знал, что он не единственный.

Sia. Чертова Элисия Уиллис.

Они не знали, что я подслушивал. Никто из них не знал, что я не поднялся в спальню; вместо этого я привалился к стене в коридоре и слушал каждое гребаное слово. Я не мог оставить их одних. Какая-то гребаная внутренняя связь держала меня близко.

Я слушал, как плакала Сиа. Ковбою обещал ей то, что не был уверен, что смогу когда-либо дать. Я больше не мог дать никому этого. Я был чертовым плохим предзнаменованием. Кто бы ни был со мной, он всегда будет испорчен. Так было всегда. Я стиснул зубы и попытался выбросить ее из головы.

Но она не пошла. Я облизнул губы, все еще чувствуя ее вкус на них. Я слышал, как они засыпали. Я слышал, как тихое дыхание исходило из ее рта. И мне пришлось уйти. Она пила. Плакала до изнеможения. Но что-то звало меня, заставляло меня идти в ту комнату, чертов магнит тянул меня туда. Вид моей лучшей подруги и ее на диване ударил меня сильнее, чем я ожидал. Потому что я должен был быть там с ними. Я принадлежал им. Каждая клеточка моего тела говорила мне об этом. Но я не мог этого сделать. Она достаточно натерпелась. В какой-то момент, какой бы гри-гри ни следовал за мной, он заберет и ее. Мы никогда не сможем быть вместе. Мы просто не подходили друг другу.

Я понятия не имел, зачем Ковбой вообще тут торчал. Это был лишь вопрос времени, когда я его тоже испорчу. Больше, чем уже испортил, конечно. Ублюдок был обжорой до наказаний.

Люди думали, что времена изменились. Что люди стали более либеральными в своих взглядах, им было насрать на расу, религию или кого бы ты там ни любил. Но в нашем ебанутом мире это было чушь.

Я это видел.

Я это пережил.

Черт, я был его продуктом .

Ее губы были такими мягкими, какими я их себе представлял. На вкус она была такой же чертовски сладкой. Мне хотелось обнять ее и сказать, что этот чертов Гарсия больше никогда к ней не прикоснется. Но я был сильным. Я встал и отвернулся, прежде чем тихий голосок в моей голове сказал мне впустить ее.

Но не раньше, чем я увидел, как Ковбой наблюдает за мной. Я не знал, притворился ли этот ублюдок спящим или проснулся, когда я пришел, но я видел выражение его лица. Он хотел этого. Он хотел, чтобы я просто забыл свои секреты,