Аристотель не отрицает, что месть может приносить наслаждение. Он осознает, что месть – это зачастую способ защитить достоинство или восстановить репутацию. Одна моя близкая подруга постаралась, чтобы на корпоративной вечеринке ее новое платье и красавца кавалера заметили все и бывший муж, от которого она натерпелась при разводе, пожалел о потере. Она говорит, что это был один из лучших моментов ее жизни, ей стало легче двигаться дальше и искать счастья в новых отношениях. Однако Аристотель полагает, что жажда мести может быть праведной и тем самым вести к счастью лишь в том случае, если она способна исправить положение дел. Отомстив обидчику, мы защищаем себя от подобных действий с его стороны в дальнейшем.

Разумеется, здесь мы должны считаться с законом. В случае серьезных правонарушений (таких, как клевета, кража, оскорбление словесное или физическое, изнасилование, убийство) закономерное желание отомстить, которое возникает у жертвы и ее близких, удовлетворяется тем, что преступника карают по закону. Именно эта идея лежит в основе кампаний за права жертв преступлений и (в Штатах) за право родственников убитых требовать смертной казни для преступника. Но Аристотеля интересуют более мелкие проступки, которые, хоть и не дают повода для заявления в полицию, представляют собой очевидное зло.

В Книге второй «Риторики» Аристотель определяет праведный мстительный гнев как «соединенное с чувством неудовольствия стремление к тому, что представляется наказанием за то, что представляется пренебрежением или к нам самим», или к нашим близким. Обидчиком, без всяких на то оснований оскорбляющим вас или ваших друзей, как правило, движет зависть (как провокаторами в интернете, травящими знаменитостей – богатых, красивых и преуспевающих). Оказавшись объектом такого публичного «пренебрежения», вы вправе желать публичного же возмездия.

Что подразумевает Аристотель под пренебрежением? «Видов пренебрежения три, – пишет он, – презрение, самодурство и оскорбление». Первое прекрасно знакомо всем, кто хотя бы раз сталкивался с любителями «потроллить» и обесценить предмет беседы клоунадой. У Аристотеля это «те, кто иронизирует, когда мы говорим серьезно». Великолепно иллюстрирует эту идею фильм Патриса Леконта «Насмешка» (Ridicule, 1996), в котором французские аристократы упражняются в остроумии в ответ на мольбы местных крестьян осушить болота, из-за которых чахнут и болеют крестьянские дети. Одна моя знакомая университетская преподавательница пожаловалась в отдел кадров на коллегу, который постоянно отпускал шовинистские шуточки о женщинах, которые не способны сами открыть дверь. Когда его заставили объясниться, он обвинил преподавательницу в том, что она «шуток не понимает». Презрение может проявляться и в том, что некто, «благотворя другим, не благотворит нам, потому что не удостаивать человека тем, чем удостаиваешь других, значит презирать его». К этой категории относится дискриминация, травля, преследование. Любой родитель, у которого ребенка травили в школе, сочтет злость на обидчиков в подобных обстоятельствах абсолютно оправданной, как и желание переломить ситуацию.

Второй вид пренебрежения, по аристотелевской классификации, – самодурство, то есть «препятствие желаниям другого», но не для того, чтобы получить что-то самому, а исключительно чтобы насолить своей жертве. В университетских кругах такое происходит сплошь и рядом. Некоторые из кожи вон лезут, вставляя палки в колеса кому-нибудь ненавистному, даже не являясь его соперником. Так, удобной почвой для безнаказанного самодурства выступает практика «слепого рецензирования», в рамках которой ученые пишут анонимные рецензии на чужие работы. Разгромная рецензия может подпортить кому-то карьеру, особенно если в результате статью не допустят к публикации. В таких рецензиях критика слишком часто оказывается совершенно необоснованной, тем более что система не требует от критикующего самодура подкреплять свое мнение.

В личной жизни самодурством страдают особы, напоминающие Джолин из одноименной песни Долли Партон. Текст этой песни написан от лица женщины, которая умоляет красавицу Джолин не уводить у нее возлюбленного «просто потому, что можешь». Одной моей знакомой досталась в соседки по арендуемому жилью шикарная дама, которая регулярно соблазняла чужих мужей – не потому, что они были ей нужны или она хотела их увести насовсем, а потому, что ненавидела свою мать и отыгрывалась на совершенно посторонних замужних женщинах.

Третья и последняя разновидность пренебрежения у Аристотеля – оскорбление, заключающееся в том, чтобы «делать и говорить вещи, которые порочат того, к кому обращены, но при этом не приносят оскорбляющему прямой выгоды и не восполняют урона, а совершаются лишь ради удовольствия как такового». Удовольствие в данном случае возникает от ощущения превосходства над теми, кого оскорбляющий задевает или унижает. Дискредитируя других, поливая их грязью, оскорбляющий самоутверждается. Аристотель демонстрирует поразительное знание психологии, объясняя, что потребность постоянно критиковать других обычно испытывает тот, кому не хватает уважения к самому себе.

Учитывая, что пренебрежение может выражаться в виде насмешки, обесценивающей чужое высказывание или идею, возникает вопрос, насколько в принципе совместим юмор со стремлением к самосовершенствованию. Люди в большинстве своем любят смеяться и смешить других. Юмор выручает в самых разных обстоятельствах, помогает переносить невзгоды, разряжает обстановку, помогает преодолеть политические разногласия. Может быть, человеку, воспитывающему в себе добродетель, стоит применять такое прекрасное средство везде и всюду, без ограничений? Все зависит от намерения. Те, кто пытается хохмить над всем подряд, пренебрегают ради веселья «границами приличий» и не постыдятся «причинить боль объекту насмешки». Другая крайность – люди без чувства юмора, органически неспособные кого-то развеселить «и потому по праву считающиеся ворчунами, бирюками и брюзгами». Золотая середина здесь – умение шутить так, чтобы никого не задеть и не оскорбить. Подобный непринужденный юмор, говорит Аристотель, не кажется нарочитым, он выглядит естественным порождением добродушия.

Универсальное правило одно: отпускайте только такие шутки, которые не задели бы вас самих, прозвучи они в ваш адрес или в вашем присутствии. Представьте себе молодую женщину из глубоко верующей христианской семьи – над ее феминистскими взглядами подтрунивают все родные, тогда как отцовские религиозные убеждения священны. Шутить над ними – себе дороже. В шутках очень важно помнить, какой монетой вам могут отплатить. Или, как говорила более добрая из двух водных фей в сказке Чарльза Кингсли «Дети вод»[20] (1863), «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой».

В Книге второй «Евдемовой этики» Аристотель сводит разные черты характера в четкую и наглядную таблицу. Для каждой черты он указывает «добродетель», то есть допустимую, «серединную» меру данного качества, и два порока – либо избыток этого же свойства, либо недостаток. Может быть, он даже давал эту таблицу юному Александру и другим воспитанникам в Миезе (школе, которую Филипп построил для Аристотеля в прекрасной македонской долине) в качестве своеобразного психологического теста. Вы тоже можете воспользоваться ею для анализа – сами или с другом, которому доверяете и который сможет оценить вас честно, без подхалимажа и критиканства.