Эксперты попытались привести в порядок эту непокорную подобласть психиатрии, рассортировав сексуальных девиантов. Есть много подходов к классификации парафилий, причем существенно различных (“повышенное половое влечение” присутствует в “Международной статистической классификации болезней и проблем, связанных со здоровьем”, но не в “Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам”). По большей части они согласуются. Во избежание путаницы мы будем пользоваться ДСР, чтобы разобраться с необъятным количеством не вписывающихся ни в какие рамки случаев. Этот подход хотя бы предоставит нам терминологию для описания сексуальной девиантности, а при обсуждении таких вопросов чрезвычайно важно найти общий язык.

В ДСР указаны восемь парафилий: эксгибиционизм, фроттеризм (это когда человек трется своими половыми органами или трогает руками незнакомых людей в общественных местах, например в метро или лифте), педофилия, мазохизм, садизм, вуайеризм и трансвестизм. После оглашения всего списка можно представить, что подходящим названием для него стало бы: “Все то, за что от тебя отречется собственная мать” – и очень жаль. Есть множество других парафилий. Ею может стать что угодно на свете, “включая сам свет”, как заметил один психиатр[44]. Но основной список ограничивается этими восемью пунктами из практических соображений. Если в ДСР внести все яркие фетиши и необычные сексуальные ориентации, там не останется места ни для единого психического расстройства, не имеющего отношения к половым органам.

В ДСР нашлось место для самых необычных парафилий: они попадают в девятую, остаточную, категорию “Прочие парафилии”. Случается, что гиперсексуальность (“сексуальную зависимость”) диагностируют как “прочие половые расстройства”. Точно так же большинство парафилий в ДСР не перечисляется: вместо этого их относят к “прочим”. Некоторые из “-филий”, с которыми мы встречались (например зоофилия, некрофилия, подофилия, акротомофилия), можно отнести к “прочим”, и в дальнейшем мы познакомимся с дополнительными примерами этих необычных отклонений.

Классификация девиантности может быть достаточно трудна. Представьте, что у одного человека несколько парафилий и они могут переходить четкие грани, указанные в ДСР. Так, первый человек с несколькими парафилиями, которого я встретил, был одновременно гебефилом и пигофилом с примесью фроттеризма. Гебефил (от имени греческой богини юности Гебы) предпочитает иметь дело с подростками одиннадцати-четырнадцати лет, а для пигофилов главное – ягодицы. Смешайте все – и получится персонаж, с которым я однажды столкнулся. Смутно припоминаю детали, но дело совершенно точно происходило в зоомагазине около клетки с морскими свинками… некий дядя тогда словно потерял рассудок при виде тощей фигуры двенадцатилетнего мальчика, которым я тогда был. Моя старшая сестра отошла в другой конец магазина, оставив меня выбирать трехцветную морскую свинку. Я сразу решил, что назову ее Трикси (теперь мне кажется, что эта кличка больше подходит проститутке). Когда этот дядя в пятый или шестой раз предложил мне наклониться, чтобы получше рассмотреть животных в клетке, стоящей на полу (он все время повторял: “Ой, прости” – и будто бы случайно проводил рукой по моей попе), я начал подозревать, что дело не в нашей общей любви к морским свинкам. Учитывая, что он делал это рукой, а не прижимался ко мне своим пенисом – по крайней мере эту грань приличия он смог соблюсти, – педант скорее предпочтет термин “тачеризм” вместо “фроттеризма”. И то и другое обозначает совершенный тайком непрошеный физический контакт с незнакомыми людьми в общественных местах для сексуального удовлетворения, но различается в зависимости от применяемой для этого части тела.

Винить этого человека за его пристрастия стоит не более, чем за то, что у него вьются волосы. Однако вместо того, чтобы оставить свои девиантные желания у себя в голове, он позволил им выйти наружу и схватил меня за задницу. Мы знаем, что психиатрия в процессе взросления имела возможность поучиться на собственных ошибках в сексе. Так, не стоит называть женщину нимфоманкой, как Сторер, просто потому, что ей нравится секс, и не стоит пытаться, как Эллис, превратить гея в натурала. Эти непростые уроки прошлого во многом объясняют, почему Американская ассоциация психиатров достаточно снисходительна к парафилиям. Принцип можно сформулировать так: насколько бы ни были странны ваши желания, если вы не причиняете вреда никому и ничему и если ваша сексуальность не является причиной личностного дистресса, значит, вы не соответствуете критериям психического заболевания, связанного с парафилией.

Не могу сказать, что в тот день мне был причинен вред. Однако если бы моя сестра не вернулась, когда дядя пытался облапать меня раз в шестой, и учитывая, что я был настолько наивен, что вполне бы мог сделать все, что он мне скажет (в том числе пойти за ним к его машине), этот мужчина слишком близко подошел к опасной черте, даже для моих относительно либеральных взглядов на природу вреда. Так что вне зависимости от того, что он чувствовал себя комфортно, будучи гебефилом и пигофилом, любимым занятием которого было ощупывать подростков в общественных местах, и не испытывал дистресса из-за своих пристрастий, обычный психиатр, просматривающий запись камеры наблюдения, счел бы этого человека психически больным. А обычный гражданин, увидевший то же самое, назвал бы его, конечно, преступником.

Из восьми указанных в справочнике парафилий к пяти не применяется критерий личностного дистресса: педофилии, эксгибиционизму, вуайеризму, фроттеризму и садизму. Авторы руководствовались тем соображением, что большинство видов сексуальной девиантности достаточно безобидно, а эта пятерка по своей сути вредоносна. Но черта, разделяющая “вредоносное” и “безвредное”, не всегда очевидна. В следующей главе мы подробно рассмотрим эту крайне важную тему. (И не забывайте: болен ли человек психически, и нарушил ли он закон – это две совершенно разные темы. Главное – мог ли человек повести себя иначе[45].) Вернемся к классификации. Психолог Джеймс Кантор считает, что парафилии можно объединить в две широкие категории. В первую попадают те, при которых объект сексуального интереса отличается от обычного человека репродуктивного возраста. Так, Шарль Бодлер рассказывал, что испытывает пристрастие к гигантессам и карлицам. (Влечение к людям, значительно отличающимся по росту, называют анастеемафилией.) Впрочем, тот же Бодлер утверждал, будто однажды съел мозг ребенка, а также что у него есть бриджи для верховой езды, сшитые из кожи собственного отца, так что, вероятно, к заявлениям поэта стоит отнестись скептически. К категории парафилий с необычными эротическими объектами относятся также орнитофилия (влечение к птицам), савантофилия (влечение к людям с умственными отклонениями) и хазмофилия (влечение к трещинам, щелям и прочим деталям рельефа, которых не найти на теле человека).