Неудивительно, поэтому, что морально-психологическое состояние военнослужащих обеспечивает распространение в их среде пораженческих настроений. Кстати, прежний НГШ ВС Ливии генерал-майор Абд эс-Салям Джадулла, будучи как-то спрошен депутатами о перспективах появления у страны армии, пообещал создать некое «ядро» из нескольких сотен (!) человек за восемь месяцев, а длительность всего проекта оценил в три года.

Полковник Мухаммад аль-Баргаси в интервью «аш-Шарк аль-Аусат» говорит, что всё проще, чем кажется, потому что у армии есть кадры: во время «войны за освобождение» (т. е., с каддафистами) в ряды «революционеров» влились 17 тысяч офицеров всех видов и родов войск. Вместе с тем, как кадровый военный он сетует на плохую приспособляемость вчерашних «революционеров» к армейским условиям, несмотря на то, что новое правительство щедро раздавало им звания и даже посылало на учёбу за границу.

Вот вам точка зрения профессионального вояки, который предельно мягко, сообразуясь с обстановкой, пеняет правительству на неразумную политику, в результате которой кадровая структура армии, и без того нарушенная, ещё больше размывается. Проще говоря, армию захватывают «партизаны», которые много стреляли, но никакого отношения к военной организации государства не имеют. Это как бандита со стрелки выцепить и поставить ротным.

Вот когда произошло «объединение Германии», которое на деле было простым поглощением Восточной Германии Западной, это отразилось и на вооружённых силах обоих государств. ННА ГДР была фактически разогнана; лишь немногим её офицерам было позволено влиться в бундесвер с понижением в звании и должности – и то это можно объяснить тем, что немцы решили сохранить современную советскую технику.

Так то – немцы. Народ куда более организованный, чем ливийцы. И речь шла о включении в единую армию не каких-то партизан, а профессиональных военных. Но они имели специфический бэкграунд, потому их посчитали социально чуждыми и уволили.

А здесь в армии, которая и в лучшие дни не шла ни в какое сравнение что с ННА, что с бундесвером; в армии, которая понесла тяжёлые потери в войне и пережила «охоту на ведьм», решили к выжившим кадровым военным «подселить» боевиков. Причём их не распределяют как-то равномерно, чтобы дать военным шанс их ассимилировать – нет, им наоборот дают высокие звания, т. е. поощряют их обособление. Такая политика может дать только один результат – полную утрату армией боеспособности.

А теперь слово одному из революционных командиров. Адель аль-Хаси рассказал «аль-Джазире», что лидеры формирований боевиков не слишком настроены участвовать в построении ВС, предпочитая оставаться франтирерами. Оно и понятно: боевой офицер регулярной армии вполне способен создать подразделение из необученных людей. А вот чтобы любитель, пусть даже с большим опытом стрельбы из пулемёта, создал полноценную военную организацию по академическим правилам – таких прецедентов, пожалуй, не найти.

Командир 120 пехотного батальона Неджи аль-Аккури (как раз из революционеров) пожаловался, что в армии слаб дух преданности революции, поскольку на последнем этапе войны против Каддафи в неё влилось слишком много «полуреволюционеров» из числа военных, желавших сохранить свои посты. А офицер оперативного штаба по Бенгази Махмуд Бакир посетовал на отсутствие материальных и моральных стимулов для личного состава.

Всё изложенное вышепоименованными комментаторами, конечно, имеет место быть, но основная причина слабости армии состоит в том, что её усиления не хотят «Братья-мусульмане» – её традиционный враг. У них не получилось полностью подчинить себе государство, но и государство не может их подавить в силу недостатка сил и средств. Вот так и мучаются.

В городе Зуара на крайнем западе Ливии периодически происходят выступления местной молодёжи из числа работников нефтегазового промышленного комплекса Млита. Эксплуатируемые пролетарии требуют обратить внимание на проблему угнетённых национальных меньшинств Ливии. В частности, их очень беспокоит вопрос о закреплении в конституции роли берберского языка тамазигт, который составители основного закона старались, по их мнению, обойти.

До этого амазиги и туареги уже устраивали демонстрации с требованиями упомянуть их языки в конституции – желательно в контексте обучения на них. Председатель Высшего совета амазигов в Ливии Нури аш-Шарви пожаловался на сложности в достижении взаимопонимания по этому вопросу с парламентом.

Конечно, всех видов революции и пертурбации всегда вызывают к жизни центробежные силы страны. Но туареги и амазиги составляют в населении Ливии совсем не такую большую долю, как в странах Магриба: совокупно их насчитывается всего около двухсот тысяч, т. е. 3–4 %.

Зато населённый пункт Зуара, где постреволюционная ливийская молодёжь проявляет свою пролетарскую сознательность, достоин отдельного упоминания. Во-первых, отсюда когда-то провозгласил культурную революцию в Ливии сам почивший Каддафи. Буквально два слова о том, что это было такое, чтобы ещё раз развеять иллюзии о скромном и справедливом «Полковнике». Каддафи объявил нулевую терпимость к любой идеологии, кроме идеологии своей революции. Засим были разгромлены газеты, библиотеки и университет. Последний, кстати, помещался во дворце первого и единственного короля Ливии; но не потому, что так распорядились революционэры, а потому, что король сам его отдал под университет.

Так что Каддафи ещё тогда ступил на скользкую дорожку маоизма.

Во-вторых, хоть население Зуары не превышает 40 тысяч, она дала название целому берберскому племени, а её история насчитывает минимум десять веков. Язык же племени зуара – это и есть тамазигт, а точнее, один из его многочисленных диалектов. Но самое интересное, что он бесписьменный, т. е., в школе на нём проводить обучение затруднительно. Тут разумнее, наверное, племени зуара отобрать у себя вьюношу посмышлёнее, выучить его на улема, а уж он бы затребовал у правительства грант на перевод Корана на тамазигт. Что означало бы и разработку письменности.

Проблемами туарегов озаботилась и «Эмнести интернешнл», которая внезапно выяснила, что сорок тысяч их покинули свои дома, когда в Ливии начались народные гуляния: их сочли сторонниками Каддафи. Теперь «Эмнести» потеряла сон из-за того, что правительство «бросило туарегов на произвол судьбы».

Если говорить об обвинении разных этноконфессиональных меньшинств в арабских странах в поддержке кровавых диктаторов, то по той же Сирии хорошо видно, что, например, христиане не столько аль-Асаду симпатизируют, сколько исламистов боятся. Диктатор придавливает все группы в стране, но даёт дышать; товарищи с салафизмом головного мозга полутонов не признают.

День забастовки в Зуаре лишает Ливию 250 тыс. баррелей, что при нынешних объёмах добычи для неё очень существенно. Поддержанием в относительно работоспособном состоянии нефтеналивного комплекса Млита ливийцы обязаны итальянской ENI, которая на нём работает.

Впрочем, дела у амазигов ещё сравнительно неплохи. Куда острее национальный вопрос в Ливии стоит на юге страны. Предводитель племени ат-тубу по имени Иса Абд эль-Меджид при Зейдане и вовсе обвинял того в этнических чистках, направленных против его народа. Дело в том, что военная авиация, зачищая окрестности Себхи от боевиков, слегка промахнулась и отбомбилась по стойбищам тубу. Шейх Иса пообещал призвать в Ливию иностранные силы для спасения племени. Он насчитал в своём народе 600 тысяч человек (преувеличил раза в два, если верить Википедии), которые – внимание! – являются полноценными ливийцами, но правительство почему-то считает их выходцами из Чада и обращается с ними соответственно, хотя есть и другие племена, чей ареал расселения выходит за границы Ливии. Таковы, например, Ауляд Али («Дети Али»), которые кочуют в Египет, и ан-Науаель, которые живут в ливийско-тунисском пограничье.