— Сейчас я… фильтр настрою.

Ага, конечно. Настрою. Пальцы совсем не слушаются. Вместо красивого, чуть препыленного фильтра, мы с Феликсом Владимировичем становимся черно-белыми, а пальцы сами листают в сторону видеосъемки, а не фото.

— Оставь, — спокойно говорит мужчина.

Феликс Владимирович мягко опускает ладонь поверх моей и нажимает на нужный фильтр. Теперь мы препыленные, со светлыми, гладкими лицами. И моего прыщика на лбу не видно. Но это никакого значения не имеет, когда он сам нажимает большим пальцем на красную кнопку, двумя пальцами свободной руки поворачивает мой подбородок к себе. Близко. Слишком близко. Легкая щетина касается моей кожи, глаза цвета свежей летней зелени смотрят только на меня, а губы тихо шепчут:

— Не бойся…

Он мягко касается меня губами. Чуткие пальцы плавно переползают с лица к шее, прижимают меня, фиксируют положение головы, в то время, как мягкие губы начинают движение. Уже не такое мимолетное и легкое, а более смелое, опытное. Язык моего преподавателя легко проскальзывает сквозь приоткрытые губы, сплетается с моим, обводит контур губ, играется. И я включаюсь в эту игру, совсем позабыв о видеосъемке, об обмане, о помощи. О том, что все ощущения, расползающиеся от груди по всему телу, ложь.

Только этот факт слишком неожиданно сваливается на мою еще не отрезвевшую голову…

— Готово.

Черт возьми, я только что целовалась с Занудным Соколом! Со вторым парнем в своей жизни. И если Дима старается аккуратно окутать меня нежностью, от то Сокола веяло контролем, четким порядком действий, который не должен подвести. Он знал, что делал, знал, как нужно целовать губы девушки, чтобы было приятно нам обоим. И знал границы между игрой и реальными чувствами. В отличие от меня.

Эти мысли не сразу оседают в голове, только через пару секунд, когда мужчина отстраняется на приличное расстояние. Ой, что-то холодно становится. Ветер сильнее начинает дуть, что ли? А, ладно, в машине согреюсь.

Мужчина нажимает стоп на телефоне. Я совсем забыла, что держу его в руках. Если бы не сильная рука в качестве подстраховки, обязательно уронила. Миша бы ни за что не простил бы мне этого.

— Надо посмотреть, что вышло, — Феликс Владимирович включает запись. Мы действительно очень мило получились. Наши губы сплелись в красивом поцелуе. Знаете, как в кино. Но, если через экран ноутбука переживала за героев, то сейчас я прокручиваю ощущения во время нашей маленькой игры.

Сокол, кстати, классно целуется. Не думала, что педанты и зануды могут быть столь опытными. Что я там говорила по поводу ботаника? Забудьте. Он не наш Валик. По крайней мере, на деле он оказался не таким.

— Неплохо, Орлова. Ты не только английский хорошо знаешь. Можешь смело показать Кравец. Только без слива, мне проблемы не нужны.

В ответ я киваю головой. Так, Яна, тебя пытаются в рабочую среду привести. Прекрати летать в облаках. Не сейчас. Давай, сосредоточься, а то так и будешь ходить с ветром в голове.

— Это не первый твой поцелуй, верно? — Сокол заинтересованно смотрит на меня. Так, Яна, ты пришла в себя? Больше не смотришь на своего куратора, как на вершину мира? Все? Отлично. Тогда можешь себе позволить небольшую вольность.

— Нет. А вы хотели взять себе первенство?

— Мне все равно. Кстати, спасибо, что почистила зубы.

Да вы обращайтесь, Феликс Владимирович. Всегда рада помочь. Ах да, небольшая ремарка. Рада помочь только в том случае, если в вашем предложении будет выгода. Кстати.

— Спасибо за помощь, — произношу не так громко, но и не тихо, чтобы сказанное дошло до адресата.

Как ни странно, эти слова звучат не саркастично. Без иронии или стеба. Они идут от всего сердца. Ведь мне очень важно обскакать Барби Кравец, и у меня это получилось.

— Теперь мне интересно знать, каков ваш план. Что будем делать с вашей бывшей. Вы ничего не рассказали, — спрашиваю, когда мы возвращаемся к людям в более широкие аллеи парка.

— Что хочешь знать?

— Кто она такая? Как мне представляться? Когда нам нужно играть во влюбленную парочку? А главное, почему я вообще должна стать вашей девушкой?

Он некоторое время молчит, почесывает двумя пальцами легкую щетину, только спустя минут пять, когда мы выходим за пределы парка, говорит:

— Ее зовут Ульяна — моя бывшая девушка. Тебе нужно назваться Яной, как тебя и зовут. Теперь ты моя фальшивая настоящая девушка. Играть нужно не всегда, а когда я напишу тебе или позвоню. Будешь подъезжать вечером в мой офис и ходить за ручку, если эта полоумная снова будет меня караулить. Все понятно?



— Более чем.

Ни черта не понятно.

Откуда у него офис? Какой офис? А если я в это время буду на свидании с Димой? Или мне нужно будет подготовиться к промежуточным работам? Или же меня задержат занятия в университете? Об этом он подумал.

Черт!

А я подумала о реакции Димы до того, как на все это подписывалась? Почему я только сейчас об этом подумала? Сейчас, а не сидя в машине куратора, не гуляя с ним по парку, а тем более не целуясь на камеру. Почему сейчас, а не раньше?

Вот теперь я точно влипла. И дело даже не в разъяренном Соколе, не в стервозной Кравец. Дима… Я ведь могу его потерять…

— Ты чего застыла? — спрашивает Сокол, когда мы подходим к машине. Точнее он подходит, а я стою в метрах пяти и не двигаюсь.

— Простите, я не могу, — срывается с губ прежде, чем я успеваю обдумать свой шаг.

— В смысле?

— Я удалю видео, честное слово. Но я не могу. Не могу…

Разворачиваюсь и убегаю в противоположную сторону. Где-то неподалеку должен быть вход в метро. Отлично. Как раз немного денег есть, до дома смогу доехать. Доехать и подумать над всем, что произошло за последние двенадцать часов. Дура я! Зачем только согласилась?

Спустя полчаса подхожу к своему дому и застаю неожиданных визитеров, столпившихся около подъезда.

— Ты где пропадала? — Гера поднимается со скамейки и чуть ли не толкает меня в плечо — настолько резко она подходит ко мне. Смотрит на меня взволнованно, глаза расширены, будто я только что пришла после убийства, и сейчас на толстовке и кожаной куртке видны капельки крови. Ух! Ну и мысли у меня.

— Это долгая история. Пойдем ко мне.

Прохожу мимо подруги и бреду в сторону подъезда, точнее в сторону Димы, который так и стоит около лавки, не двигаясь. Под глазами виднеются небольшие углубления, пряди из светлой челки смотрят в разные стороны, полные губы совсем не улыбаются. Неужели он всю ночь не спал? Но почему? Из-за меня?

— Я переживал, — шепчет он, пока Гера ждет нас около дверей. Он не улыбается, голубые глаза не светятся счастьем. Дима аккуратно заправляет за ухо прядь волос, касается губами моего лба и, взяв за руку, ведет к подруге.