Территория сна. Зеркало Дракулы

Худой подслеповатый очкарик в красном пуховике с серьезным и несколько испуганным лицом и его подружка, чьи красные косички были спрятаны под вязаной растаманской шапкой, ежились под взглядом всесильной королевы, лукаво и высокомерно глядевшей на них с высокого обсидианового трона.

– Замерзли? – нарочито заботливо спросила Тори.

– Ну да, – щурясь, ответил Ваня, – прошлый раз обстановка здесь была гораздо теплее.

Огромный внутренний зал цифровой башни, совершенно не соответствующий ее внешним размерам и геометрии, встретил их лютым морозом. Казалось, что здесь холоднее, чем на улице. Но дрожал Ваня не только и не столько от холода. Он не общался со старой подружкой с тех пор, как она, неожиданно вернувшись, объявила себя их королевой. Вики, которая теперь требовала, чтобы никто не смел ее так называть, не отвечала на их с Катей сообщения и звонки. Сначала это пугало и расстраивало Ваню, который страстно желал услышать лично от нее объяснение тому безумию, что обуяло ее, а затем и всех витчхантеров города. Всех, включая Ваниного отца, теперь в качестве полевого врача постоянно находящегося на учениях по боевой магии, которые ежедневно проводил Фил.

Ваня и Катя в учениях не участвовали. Катя практически дезертировала сразу после достопамятной сходки на Дворцовой площади. Официально в списки витчхантеров ордена Уробороса ее внести не успели. Поэтому ее никто не искал. Германа и Марию Адамсон их венценосная дочь в тот же день посадила под домашний арест в пустой квартире Леры Зомби в башне Иванова. А Тори и ее верный слуга герр Филантроп по какой-то причине о Кате не вспоминали. И она очень надеялась, что и не вспомнят. Надеялась до этого вечера. Ваню на сборы не брали, потому что с ним все и так было понятно. Его оружие – флейта Гаммельнского крысолова, и она всегда при нем.

Ваня перестал искать встречи и общения с Вики-Тори, как только отец рассказал ему о первых публичных казнях еретиков. Учения проходили в узкой дельте реки Мокруши, ныне смертными называемой Ждановкой. На берегах реки с обеих сторон в результате снегопада высились спрессованные бульдозерами горы снега, закрывающие учения от любопытных глаз посторонних. Каждое утро армия Тори проходила сквозь эти снежно-ледяные горы через тайный лаз, пробитый силой ее магии и видимый только посвященным. И каждое утро на построение прилетала сама королева Виктория, вся в черном. Прочитав своему воинству короткую проповедь, обращала обвиненных в ереси витчхантеров в змей, крыс или тараканов, которых тут же на глазах у всех пожирал ставший придворным палачом магистр Фил. От сжигания еретиков на костре пришлось отказаться, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Поэтому, когда в полночной темноте в окно к Ване постучались золотые грифоны, они с Катей совсем не обрадовались. Ждать чего-то хорошего от нынешней реинкарнации их безбашенной подружки не приходилось.

– А как же любовь, – продолжила глумиться Тори, – разве вас не должна греть любовь? Посмотрите на меня. Моя любовь к Первородному безгранична. Хотя нет, вру. Меня греет ненависть.

Ваня с Катей быстро переглянулись.

– Может, объяснишь нам, что с тобой происходит? – поборол страх Ваня.

– Как смеешь ты, шут, в таком тоне тыкать великой королеве Виктории? – В башню влетел грозный Фил, своим криком разбудив дремавших у трона грифонов.

Филин сел у правой руки Тори и долгим, мрачным взглядом голодного хищника уставился на ребят. Ваню с Катей снова затрясло крупной неконтролируемой дрожью.

– Перестань, Фил, – театральным голосом обратилась к своему соратнику Тори, – это же Ваня с Катей. Мои друзья. Даже у королевы могут быть друзья, которым она может доверять. Да и шут у меня теперь совсем другой.

Тори громко хлопнула в затянутые черными кружевами ладоши. Одна из бесконечно повторяющихся дверей за ее спиной отворилась, и оттуда выскочил румяный Федди. Одет он был так, словно только что читал рэп со сцены: в футболке на три размера больше, чем нужно, красной бейсболке, еле налезающей на голову, шортах и кроссовках. На его красивом лице было написано полное недоумение. Похоже, он вообще не понимал, где он и что с ним. Вид у него и правда был такой шутовской, что даже Ваня и Катя не смогли сдержать улыбки. Рэпер подбежал к трону и уставился на Тори влюбленными глазами.

– Феденька! Чая горячего спроворь гостям! – мягко приказала Тори.

– Угу, – то ли кивнул, то ли поклонился Федди и побежал обратно. Но на полдороге к дверям остановился. – А где его взять-то?

– Забудь, – сказала Тори, – спи дальше.

Она снова хлопнула в ладоши, и перед Ваней с Катей, на уровне их лиц, появился поднос с двумя чашками горячего чая и сушками с маком.

– Бедолага уверен, что спит и все это ему снится, – сказала Тори. – Наиграюсь – верну Таньке.

Ваня поперхнулся чаем и не смог без баллончика остановить кашель, перешедший в астматический.

– Ваня! Катя! Расслабьтесь, – участливо сказала Тори. – Я позвала вас сюда, чтобы вы помогли мне в одном деле, о котором никто не должен узнать. Нам понадобится твой дар, Ваня. Ничего страшного нас сегодня не ждет. Просто мы должны уничтожить зеркало Дракулы, прежде чем до него доберутся продажные слуги Древних.

Вики, смотревшая на все это, как обычно, во сне (из головы Тори и снаружи), немедленно услышала знакомый противный баритон:

«Зачем ты им что-то объясняешь? Теперь тебе придется их убить сразу после операции. А они бы пригодились нам в бою. Или ты серьезно считаешь их друзьями?»

– Вот видите, я серьезно все еще считаю вас своими друзьями, – улыбнувшись чуть шире нужного, сказала Тори, словно стараясь позлить голос в голове.

«У тебя нет друзей, кроме меня», – тут же отозвался голос.

«Не смей над ними издеваться!» – потребовала Вики.

Услышав ее, Тори смешно мотнула головой.

– Зеркало Дракулы. Это в особняке Брусницыных, что ли? – оживилась Катя, осознав, что ее прямо сейчас не будут превращать в какую-нибудь гадость и сжирать. – Но ведь это сказка, легенда.

– В каждой сказке есть доля сказки, Катюша, – снова хищно улыбнулась Тори.

– Может быть, правды? – осмелел отдышавшийся Ваня.

Нет, правды нет нигде, – помрачнела Тори. – Правда в том, что правды нет. Хватит разговоров, друзья. Нам пора лететь. По грифонам! Летим на Кожевенную линию, детки.

Последняя фраза предназначалась грифонам, в круглых орлиных глазах которых читалось полное непонимание.