Вопросов много, ответов не предвиделось.

Не зря советуют ни в чём не доверять Лоцманам и держаться от них подальше. Но вместо того, чтобы избегать любых контактов, Дед поил гостя чаем и слушал его болтовню. Главное, помнить ежесекундно, что логика у неубиваемого, бессмертного и потенциально всемогущего существа весьма сильно отличается от человеческой. Если кажется, что Лоцман ведёт себя нормально, значит, он умеет изображать нормальность, и не более того.

Одно облегчение: Варя перестала вести себя как избалованная принцесса. Видимо, поняла, что и без неё хватает проблем. И от метро держалась подальше – погрузилась в учёбу с головой. И даже на каникулах не ушла «в отрыв» – торчала в своей комнате или на кухне... Может быть у несносной девчонки свой план, и она прикидывается паинькой?

– Прикидывается, не сомневайся! – смеялся Лоцман, для которого не существовало этических запретов на телепатию. – Вся в папашу! К тому спиной попробуй, повернись!

– Что ж ты повернулся? – спрашивал Дед.

Он перестал переживать по поводу своей наивности, когда узнал, что Хайлерран обвёл вокруг пальца не только дембеля-провинциала.

– Я думал, он поумнее будет, – объяснял Лоцман. – Меня можно было использовать… А он, коварный такой, не удержался! Свербело у него – гадость ближнему учинить…

Тем не менее, ничего определённого по поводу тех событий он так и не открыл. Понятно было, что Хайлерран изгнал его с Земли. Но как?

В одном Дед был уверен точно: своё загадочное расследование Лоцман начал ещё тогда, когда у Земной Границы не было Обходчика.

Деда весьма интересовал полный список беглецов и отшельников, которым Лоцман помог устроиться на Земле. Точнее говоря, в Москве, поскольку точки выхода размещались в метрополитене. Чужаки не любили уходить далеко от канала связи с остальной вселенной.

В личном списке Деда Хайлерран стоял в первой строчке, но там были имена других беглецов, пойманных и наказанных: Гоннорд Второй, например.

Кого-то переправил Лоцман. А о скольких он слышал? Вряд ли тот же Хайлерран отказался от возможности подзаработать! Нелегалов, обитающих поблизости, могло набраться до пары десятков. Мастера маскировки и адаптации, о которых не узнаешь, пока они не выдадут себя.

Но гость виртуозно увиливал от ответа. Стоило Деду затронуть эту тему, как Лоцман немедленно начинал разглагольствовать о том, как же ему повезло – выйти именно в Московском Метрополитене! Да, не самое старое метро и не самое протяжённое, не сказать, что много станций и линий – например, в Нью-Йорке больше всего. Но по количеству пассажиров лидирует!

О чём он умолчал, так это об особенностях Москвы начала девяностых. И об уникальной истории создания метро. И ещё о паре-тройке немаловажных нюансов.

Таких недоговорённостей было слишком много, чтобы всерьёз воспринимать признания доброжелательного трикстера. Якобы он подстраивал мелкие случайности и помог чужаку в переходе на «Баррикадной» исключительно для того, чтобы испытать Обходчика. Якобы он не имел никакого отношения к трагедии, из-за которой Варя потеряла маму и была вынуждена переехать в Москву. И Хайлерран был первым и, так уж получилось, последним «клиентом» Лоцмана.

Якобы.

И не проверишь!

Приходилось слушать его трескотню, запоминать, а после сопоставлять с фактами. Иногда что-то совпадало. Иногда он как бы проговаривался. Или не как бы.

Он любил поговорить. Но не спешил расспрашивать Обходчика. Делал вид, что просто охота пообщаться! Тёрся рядом, но сам ограничивался невинными вопросами, остроумными парадоксами и псевдофилософской риторикой:

«Зачем украшать станции – всё равно на стены смотрят только туристы!»

«Почему люди вечно куда-то спешат, если могут умереть в любой момент?»

«Стоит ли тратить свою жизнь на защиту тех, кто всегда готов напасть на себе подобных?»

И самое любимое:

«Как можно охранять границу, у которой нет пределов?»

Как-как? Очень просто.

Как ни странно, но на этой многолюдной – временами слишком многолюдной – станции отсутствовали лавочки. Поэтому назначать здесь свидания было не так удобно, как на других подземных перекрёстках. Скудное оформление тоже не вдохновляло – ни статуй, ни горельефов, ни мозаик, а металлические панно на путевых стенах прятались за поездами. Станция выглядела строго функционально: пересадочный узел, и не более того.

В час-пик толпа выплёскивалась из поездов, устремляясь на жёлтую ветку, на Кольцевую или наверх, на Таганскую площадь. Но даже когда за людьми не было видно гранитных плит пола, станция сопротивлялась вторжению.

Она была коридором и состояла из коридоров – трех продольных и дюжины поперечных, а в промежутках располагались массивные глыбы пилонов с двойной красной полосой, похожей на стрелку-указатель: «Вам туда! Проходите!»

Дед не любил эту станцию – особенно утром и особенно у платформы, куда приходили поезда со стороны «Выхино». Вагоны потрескивали, ещё немного – и лопнут по швам. Каждый раз, когда открывались двери, Деда обдавало двойной волной: одна состояла из горячего воздуха, запаха пота и голосов, другая из злости.

Наблюдательный пост Обходчика размещался у первого вагона. На этом участке платформы образовывалась пробка, которая не всегда рассасывалась до прибытия следующего поезда.

Примостившись на железной бочке взрыво-защитного контейнера, Дед равнодушно наблюдал за людьми, стараясь не смотреть им в лица. Перед глазами мелькали воротники, шарфы, молнии, нашивки на одежде. Время от времени какая-нибудь женщина ставила на ВЗК свою тяжёлую сумку, чтобы застегнуться и поправить волосы, а потом торопливо вливалась в общий поток.

Вряд ли кому-нибудь из пассажиров было известно предназначение таких «бочек» – взрыво-защитных контейнеров для пресловутых «подозрительных вещей». Несколько раз Дед наблюдал приезд сапёров с собаками, но на других станциях и в другое время суток.

Металл холодил кожу сквозь плотную ткань джинсов. Дед вдруг подумал, что он сам как ВЗК: вечно наготове, на страже, ждёт, когда произойдёт что-нибудь действительно плохое. Нет возможности изжить причину беды – зато есть право на борьбу с последствиями…

Подозрительное волнение отвлекло его от безрадостных мыслей. Дед обернулся и увидел, что из ближайшего прохода на платформу вышел молодой мужчина и начал пробираться сквозь толпу. Получалось у него ловко: он никого не задевал и шёл довольно быстро – но движение застопорилось. А всё потому, что некоторые пассажиры (пассажирки, если точнее) пытались его рассмотреть, отчего спотыкались и мешали остальным.

Нормальная реакция: молодой человек, облачённый в лёгкий, не по сезону, тёмно-серый плащ, был поразительно красив, особенно для «Таганской-радиальной». Синие глаза, греческий профиль, распущенные золотистые волосы, широкие плечи и рост тоже не стандартный. Ему бы на обложку журнала или в кино…