Но это что? У меня подруги со второго этажа прыгали, одна девочка себе позвоночник сломана, бедная. То есть они из окна прыгнули на козырек над подъездом, а оттуда на асфальт. Две нормально прыгнули, а третья позвонок себе сломала. А она взрослая уже, у нее ребенок.

— У меня пять недель беременности. Отработаю еще недельки две, потом два месяца не поработаю, потом опять. А что делать? По-другому никак не выходит. Все думаешь: вот сейчас денежек соберу и брошу это дело. Не получается. Хотя Полина собрала 20 тысяч на квартиру, но ее за эти деньги так пытали — она скоро придет и сама вам расскажет…

— Девушку купили двое ребят, причем приличные с виду, нормальные. Купили, привели на квартиру, а там третий был. И они при ней убили его ножом, зарезали, а потом дали ей ножик в руки и сказали: подержи. Почему они такой план придумали, я не знаю. Можно было какого-то киллера нанять или еще что. Но им, наверно, так дешевле вышло. Они ей сказали: «Подержи нож» — и ушли. Она там побыла какое-то время, потом выходит, а ее у подъезда уже милиция ждет. Поднялись в квартиру, сняли с нее отпечатки пальцев, а там и на ноже ее отпечатки, и везде. И девочка теперь в тюрьме, сидит под следствием…

— А которые ничего собой не представляют как личности, те начинают при тебе звонить по мобильному телефону, разговаривать, изображать из себя такого делового и крутого. Хотя кто на самом деле деловой, тот спокойный. У меня был случай, меня купил один взрослый мужчина, он вообще молчал. Едем в машине — молчит, ни слова. Поднимаемся в лифте в гостинице — снова молчит. Потом все-таки говорит: да ты расслабься, не нервничай. Я говорю: да нет, что мне нервничать? И стала так свободно в лифте, стою. Наконец выходим из лифта, а там в холле стоит диван. Он говорит: сядь и подожди немного. А сам ушел в свой номер. Ну, я сижу пять минут, десять. Думаю: надо встать и уйти. А потом думаю: неудобно, человек уже деньги заплатил. Тут выходит этот мужчина — уже переодетый, в пижаме, и говорит: большое спасибо, до свидания. Я говорю: как? уже все? Он говорит: все. Я говорю: я вам ничем не обязана? Он говорит: нет, нет, нет, спасибо, спасибо, до свидания. Вызвал лифт, и я уехала. Не знаю — или у него кто-то был в номере, или он сам передумал и решил, что лучше не рисковать…

— В моем представлении мужчина должен быть прежде всего мужчиной во всем, а не только в постели.

— А если сложить всех ваших мужчин — я не хочу их считать — но если их всех сложить и посмотреть среднестатистически, то получится тот, которого вы называете мужчиной?

— Ну, половина получится.

— А чего будет не хватать?

— Он должен быть открытым. А открытых людей я еще не встречала. Не в том смысле, что он должен сесть и все мне про себя рассказать. А в том смысле, чтобы я видела, что он для меня всегда открыт и доступен. Без этого я не могу с человеком надолго остаться. Но за все время не было такого клиента ни разу.

— Пришли трое мужчин, двое кавказской национальности, а один русский. Кавказцы все время бегали в казино, а потом один из них вообще пропал. А с нами все время был русский и три часа нас развлекал, угощал, рассказывал, какие у них машины, какие они крутые и что он, мол, даже водителю своему купил «вольво». То есть полностью вошел к нам в доверие. А мы были вдвоем с подругой. Мы хотели взять еще одну девушку, но они говорят: третью девушку мы не берем, потому что у нас один человек ушел, он проиграл все деньги и еще у нас взял и тоже проиграл. Поэтому мы сейчас едем домой, берем деньги, даем вам и едем развлекаться. Вы же еще спать не хотите? Мы говорим: нет, не хотим, но у нас правило: мы берем деньги вперед. Ну, они стали нас убеждать, что ничего не случится и вообще нас, мол, знают там, нас знают здесь. И мы поехали на доверие. Вышли из клуба — никакого «мерседеса» или «вольво», а стоит «Москвич». Сели в этот «Москвич» и поехали. Едем по Варшавке, говорим: далеко еще? Они говорят: нет, уже подъезжаем. А вокруг — заброшенные дома. Моя подруга спрашивает: здесь же никто не живет. Они говорят: а мы хотим вам показать, где мы здесь офис покупаем. И заезжают в тупик, кругом одни гаражи. Тут они закрывают кнопочки и говорят: «Раздевайтесь! Вы хотели, чтобы мы вам заплатили? Да это мы с вас сейчас получим!» И начали обзывать, оскорблять, бить, насиловать. А тут откуда ни возьмись едет «бобик» мусорской. Просто нам повезло! Они говорят: сидите, мы пойдем с мусорами разбираться. И они вышли, стали с милицией разбираться, давать им деньги. Я хватаю вещи, что можно надеваю, вылетаю из машины и кричу: «Помогите!». Ну конечно, милиция нас забирает, их держит, а они, конечно, поливают нас всякой грязью, что у них тут гаражи, а мы к ним сами в машину залезли… И милиция повезла нас всякими потайными тропами. Я, конечно, заинтересовалась, говорю: почему вы нас везете такой странной дорогой? Они говорят: а вы что хотите — чтобы мы вас высадили и они вас опять подобрали? Милиционеры все сделали правильно: вывезли нас на дорогу, посадили в такси, и мы поехали домой. А второй случай вообще неприятный. Их было трое, они тут выбрали самых красивых, один из них был такой высокий и седой, он сказал, что он писатель Эдуард Успенский. Может, вы слышали про такого?

— Не только слышал, но лично знаю. Только Эдик Успенский невысокий, он ниже меня ростом.

— Правда? Тогда скажите ему, что кто-то под него прикидывается. Короче, они долго торговались, потом мы к ним приехали, а среди них был один поляк. То есть их было трое и нас трое. Ну, мы и рассчитывали, что будет один на один. А они решили меняться, попробовать каждую. И моя подруга начала протестовать. И получила ногой по лицу. А потом они напились, позасыпали, и мы от них по водосточной трубе с третьего этажа сползли, я себе все колготки порвала. А так больше ничего не было, все остальное всегда было классно.

— Я с Дальнего Востока, 400 км от Петропавловска. Когда мне было 19 лет, я познакомилась с одним бизнесменом из Германии, он мне сделал заграничный паспорт и забрал меня в Берлин. И я полгода жила в Берлине, а потом узнала, что он женат, у него четверо детей. Но он снимал мне квартиру, полностью содержал, у меня была машина с шофером. И мы с ним ездили в Бельгию, в Люксембург, по всей Европе катались, а потом — все, я перестала его интересовать. И я поняла, что я была для него как игрушка — таких, как я, у него миллион. Когда у человека есть деньги, он может себе позволить все что угодно — сегодня из Москвы привезти себе девочку, завтра из Ташкента, а потом еще не знаю откуда. Но в Европе у меня никаких случаев не было, там меня Бог хранил. А тут я с одним клиентом уехала, а на вторые сутки проснулась у одних гаражей полностью голая. То есть я с ним выпила шампанское, а что потом было — совершенно не помню, просто провал в памяти. Конечно, там было что-то подсыпано, и они меня во все места изнасиловали, а потом выбросили в гаражи. Слава Богу, меня люди разбудили, когда у меня еще пульс бился…