Сами французские дамы носили красные и темно-сиреневые платья из атласа, парчи, шелка и дамаста. К платьям прилагались драгоценные украшения из рубинов, изумрудов и алмазов — София никогда в жизни не видела такого блеска. Позже, во время свадьбы и праздничного ужина, она заметила, что не только женщины одеваются здесь намного ярче, чем на севере. Мужчины украшали себя цепочками, которые соединялись спереди на шее, и носили не скромные шубы из кролика, хорька и лисицы, а — даже в самый разгар лета — из благородного соболя и горностая. Но еще больше она удивилась, когда впервые увидела туфли с длинным узким носом, причем правая отличалась от левой, а такого уж она точно никогда не видала.

Постоянно удивляясь, София забыла о страхе за Изамбур и свою будущую судьбу. Ужин полностью отвлек ее от переживаний за первую брачную ночь, которая представляла собой самый сложный экзамен. Не только одежды гостей были ей в новинку, но и благородный банкет, на котором певец короля, Гийом ле Бретон, пел для молодых. Еще никогда в жизни Софии не было такого пышного празднества. Пол был устлан лепестками роз, вино пили из тончайших цветных бокалов. Блюда приносили в золотых чашах, а мясо отправляли в рот не руками и не ножом, а тонкими серебряными вилками.

Блюда были такими же изысканными, как и обычаи: на стол выставляли жареных белок, поджаренное мясо ежей и лягушачьи лапки, омлет из яиц с луком, миндалем и чесноком, суп с шафраном, креветками и крабами, молочных поросят, наполненных бобами, грибами и чесноком. Неотразимо выглядели три павлина и два лебедя в бульоне из сока сумаха, лимона и гранатов, свиное жаркое со сливами, заячий гуляш и серая куропатка со свеклой. Под конец слуги принесли запеченные яблоки, сливы, изюм и медовые пирожные.

Впервые за несколько недель София наелась досыта. Изамбур неподвижно сидела рядом с королем, и никто не обращал на нее внимания. Поэтому София могла позволить себе сделать перерыв и набить желудок. Хотя ей было непросто есть с необычных серебряных вилок, она не отказывалась ни от чего, пока досыта не наелась и не почувствовала, что ее желудок будто набит камнями и к горлу подступает неприятный кисловатый привкус. Она зажала рот рукой, боясь отрыгнуть, как это делали мужчины.

Когда ей удалось избавиться от неприятного привкуса, над столом нависла темная, худая тень.

Священник с холодными, но живыми глазами, не отходивший от короля ни на шаг, стоял рядом с ней. Он ничего не ел весь вечер, а иногда бросал на принцессу испытующий взгляд.

София не слышала, как он подошел, и поэтому сильно вздрогнула.

— Принцесса красивая и светлая, — сказал он, не обращая внимания на то, что Изамбур сидела неподалеку от них, — но только она кажется мне слишком молчаливой.

— Она не знает вашего языка, — поспешила объяснить София, — она не владеет ни французским, ни латынью. Я говорю вместо нее.

Священник кивнул медленно и задумчиво.

Не только его темная одежда, но и его поведение свидетельствовало о том, что он способен видеть этот преходящий мир без прикрас. Его высокое, худое тело двигалось резко, будто было вырублено из камня, и вся имеющаяся мышечная масса служила только тому, чтобы двигаться вперед. Взгляду его голубых глаз — внимательному и глубокому — была чужда любая поспешность — свидетельство того, что он ни в чем не принимает участия. И лишь одно обстоятельство нарушало ощущение абсолютного самообладания: его правая нога время от времени начинала дрожать, не поддаваясь никакому контролю.

— Ну хорошо, — сказал он. — Король взял ее в жены не для того, чтобы беседовать, а ради приданого и союза, который он заключает с ее братом Кнутом. Он не решается встать из-за стола. Отведите принцессу Изамбур в ее покои — тогда ему не останется ничего иного, как последовать за ней.

Он привык приказывать, но впервые в жизни столкнулся с неповиновением.

— Кто вы такой? — спросила София, чтобы глубже проникнуть в чужой мир, с которым ей пришлось столкнуться.

Он слегка нахмурил лоб, будто сожалея, что придется потратить время на пустые объяснения.

— Я ближайший советник короля, — наконец объяснил он, глядя на нее сверху вниз. — Меня почти не видно. Я живу в тени. Но все же мое слово имеет вес. Так что советую передать вашей королеве следующее: если она хочет жить в мире и в счастливом браке, пусть держится меня.

— И я хочу этого, — гордо ответила София. — Потому что именно я забочусь об интересах принцессы и говорю за нее, когда в этом есть необходимость. Мое имя...

— Вам не обязательно называть его, — резко прервал он ее. - Я наблюдал за вами и понял, что вы — самый близкий человек принцессы, а еще вы знаете, как себя вести. Этого мне достаточно.

Его голос так же мало выдавал его волнение, как и его поведение. Только правая нога стала дергаться сильнее.

— Если я желаю представиться вам, — ответила София раздраженно, забыв о своих проблемах и своем положении, — то позвольте мне сделать это. Меня зовут София.

Поначалу ее собеседник ничего не ответил. Затем, когда она уже и не ждала ответа, он сказал почти насмешливо:

— А я брат Герин... А теперь позаботьтесь о том, чтобы королева приготовилась ко сну.

Она кивнула, на этот раз в отчаянии ругая себя за то, что столь беспечно предалась пышному застолью и позволила себе быть несдержанной с темным священником, вместо того чтобы настроиться на предстоящие часы. Вдруг Изамбур, несмотря на то что в последние недели вела себя спокойно, начнет кричать, как только Филипп прикоснется к ней? Позволит ли она Софии оставить ее одну с королем?

Она дрожала, когда поднялась со своего места, и чуть не опрокинула бокал вина. Брат Герин вовремя протянул руку и подхватил его. В его лице ничего не дрогнуло, не появилось ни насмешки, ни недовольства ее наглостью. Она вдруг подумала о том, что в свете возможных ужасных событий было бы неплохо иметь рядом такого человека, того, кто сохраняет спокойствие, прячет свои чувства и в нужный момент знает, что делать.

София была начеку и прислушивалась.

После плотного ужина она почувствовала усталость и расслабилась, но слышала все, что происходит в королевских покоях, отделенных от нее лишь тонкой перегородкой.

Рядом с ней сидела Грета и громко храпела. Конечно, в столь важный момент она заснула не по своей воле. Возужденным шепотом она спросила у Софии, позволят ли феи королю украсть у них принцессу и, вообще, может ли такая женщина, как Изамбур, выходить замуж.

Тогда София решила, что вполне справится без язычницы, которая верит в чудеса и болтает без умолку, которая никогда не думает о том, как превратности судьбы Изамбур скажутся на ее жизни.

София поднесла ей бокал подслащенного вина, назвала его божественным напитком и сказала, что обычай предписывает в такой вечер не отказывать себе в вине, иначе у молодоженов не будет счастья. Вскоре Грета, непривычная к таким напиткам, заснула. По крайней мере, одной проблемой стало меньше.