потом она у него сама собой закружилась. Её обхватила крепкая рука и стали тащить её вверх, отрывая от шеи. Фан Линь завис над макушкой Архата. Причём очень просто — во время атаки Тан Чжаня мужчина немедленно прыгнул до потолка, пробежался по нему и настиг монстра сверху.

Архат немедленно попытался поймать мужчину руками, он вскинул пальцы, попробовал его схватить, надавить на него, но вместо этого его мясистые ладони сжали собственную голову. Фан Линь уже оторвал её от шеи монстра.

Тот Архат повернул собственную голову лицом к мужчине и снова глаза его засияли чёрным светом. Фан Линь вздрогнул, попробовал убежать но в последний момент в маленький кусочек плоти между головой монстра и ей шей прилетел ножик и оборвал её.

Чёрный Архат закачался, теряя равновесие и силы. Он стал падать на лестничный проём, но тут в грудь монстру врезался ещё один ножик. Он вспыхнул, взорвался и повалил его в другую сторону. Архат свалился на землю и выпустил свою голову, которая покатилась назад. В последнее мгновение его жизни тысячи рук вытянулись из мёртвой туши и беспомощно повисли.

Фан Линь спрыгнул с потолка ему на грудь и сразу же махнул Мае, Циньлин и Светлячку:

— Идём! — крикнул мужчина и быстро пошёл в сторону врат. Девушки опомнились и немедленно бросились за мужчиной. По дороге Фан Линь подобрал искалеченного Тан Чжаня за шкирку. Потом он замер на входе в чёрную арку. Фан Линь уже собирался пройти на другую сторону, как вдруг замялся; снова мужчину одолело дурное предчувствие. Чёрная арка напомнила ему дыру, в которую падали мертвецы — там, с другой стороны долины...

Фан Линь помялся, а потом решил всё-таки сперва всё проверить. Мужчина бросил Тан Чжаня на землю, выцепил из лужи в основании врат более или менее целенький труп и одним движением руки превратил его в марионетку. Затем он приказал ему пролезть во врата и сам прикрыл глаза.

Вскоре труп скрылся за чёрной ширмой. Все притихли. Прошло несколько невыразительных секунд. Вдруг Фан Линь закричал:

— Бежим! — схватил Маю и бросился назад. И сразу же из чёрного омута вылезла огромная, размером с трёх человек, рука...

175. Давно не Виделись

Чёрная рука вырвалась из омута врат. Фан Линь отскочил от неё в самую последнюю секунду, заодно прихватив с собою Маю и Светлячка. Циньлин тоже повезло унести ноги, девушка рванула в сторону, а вот Тан Чжаню пришлось не сладко. Рука пронеслась у него над головой, один из её пальцев врезался ему в бок. Благо по всей видимости юноша был монстру не нужен, а потому его просто отбросило назад и немного приплющило.

Рука полетела дальше, преследуя мужчину и девушек, и особенно — Маю. Фан Линь бросился бежать. Со всех ног он помчался к лестничному проёму. Рука за ним, нагоняя ему в спину ветерок. В последнюю секунду Фан Линь запрыгнул в лестничный проём и устремился вверх — рука тоже протянулась во внутрь. Как будто у неё вообще не было конца, словно за мужчиной летел бесконечный змей.

Фан Линь прыгал со ступеньки на ступеньку, преодолевая иногда одним махом целый десяток. Он взбирался настолько быстро, насколько это вообще было возможно. Все его мысли были только о том, чтобы поскорее сбежать. А что потом? Что ему делать дальше? Выхода на поверхность больше не было... Об этом Фан Линя старался не думать.

Слишком неприятны были такие мысли. Мужчина бежал и бежал. Вот уже сверху показалась ровная площадь. Всё, ступеньки закончились, мужчина вырвался за дверь, на стену. Тёмные своды простирались вокруг него. Сплошной, невероятно огромный мрак. Мужчина напоминал сам себе муравья, который бежит по маленькой жердочке в кромешной, непроглядной темноте, а за ним летит и маячит огромная чёрная ладонь.

Свистел ветер, бешено и дико. Фан Линь преодолел звуковой барьер. В его левой руке была Мая — губы девушки были сомкнуты до белизны. В правой мужчина держал Светлячка. Она жмурилась, но не потому что боялась, а потому что культивация у неё была слишком слабой, и резкий, острый ветер иголками врезался в её глаза.

Сколько Ци ещё было у Фан Линя? Немного, силы его таяли, как снег под напором горячей воды. Сколько ещё он мог пробежать? Километр? Два километра? А насколько длинной была рука? Была ли у неё вообще длина, или она росла сама по себе? Могла бесконечно удлиняться?

Где-то слева промчался дворец, потом ещё один. На крышу третьего Фан Линь запрыгнул — рука за ним. В одно мгновение в голове мужчины промелькнула идея взлететь в небеса на мече, но нет, это было бессмысленно, он пока ещё бежал намного быстрее своего полёта. Тогда Фан Линь в два прыжка перемахнул через крышу дворца и оказался возле отвесной стены. Он бросился бежать прямо по ней, вниз, в долину тысячи Будд.

И мысли не унимались...

...Даже если он обгонит руку, что дальше? Что ему делать затем? Прохода на поверхность больше не было, вратами завладела Скверна и по всей видимости переправила их в своё логово, возможно даже прямо себе в живот. Выхода, казалось, и нет вовсе, подумал Фан Линь, повернулся и прыгнул.

Огромная чёрная ладонь простиралась перед ним словно громадный осьминог. Мужчина проскочил в прорезь между её пальцами и приземлился на чёрную плоть и побежал по ней. Мужчина собирался проверить поворотливость руки, но вскоре понял, что совершил ошибку.

Стоило Фан Линю пробежать всего пару шагов, как его ноги стали вязнуть в чёрной субстанции. Чтобы выбраться, мужчине пришлось их поджечь, — но это одновременно выжгло значительную долю его оставшегося Ци. К тому же рука оказалась удивительно проворной, даже как будто резиновой, и сразу развернулась, и последовала за мужчиной. Ещё три шага. Бежать Фан Линь мог ещё не больше сотни метров. Чёрная ладонь у него за спиной приближалась, от неё пахло, как от смерти, и вот...

Стало светло. Мужчина выпучил глаза. Бежать он не прекратил, но к небу повернулся и увидел, как в тёмных небесных сводах неожиданно выстрелила белая трещина. Потом она стала больше, ещё чуть-чуть, — Фан Линь всё бежал, — и тут хлынул свет, заливая всю долину. Раздался взрыв, взрыв настолько громкий, что он сразу же притих в ушах мужчины, словно перегрузив его барабанные перепонки.

До самых небес взмыла песчаная буря, разом поглотив всё пространство для обзора. А затем песок засеребрился, засиял в ясном свете.