Лиз внезапно стало тяжело дышать. Нарядные фигуры гостей поплыли у нее перед глазами. Светской выдержки у обычной американской девчонки было ни на грош, и она меньше всего думала, что Артемида смотрит сейчас на нее и делает свои выводы.

– Что с тобой, Пенелопа? – удивленно спросила девушка, вглядываясь в побледневшее лицо Лиз. – Он не говорил тебе, что собирается жениться? Свадьбу два раза откладывали, но на этот раз назначили окончательную дату. Правда, приглашений еще не рассылали, но все знают, что свадьба будет двадцать восьмого октября…

Лиз закрыла глаза. Высокий голос Артемиды буравил ее голову и причинял невыносимую боль. Вечеринка, устроенная в ее честь, больше не интересовала девушку. Лиз почувствовала себя ужасно усталой. Ей не нужно было ничего – ни всеобщего внимания и восхищения, ни этого нарядного платья, в котором она ощущала себя королевой, ни виллы, ни Ставроса, ни денег, ни нового положения дочери богатого человека. Она желала, чтобы ее оставили в покое, желала оказаться как можно дальше от этого шумного зала, где от непрекращающегося гула голосов и насыщенного аромата цветов у нее кружится голова.

– Пенелопа, дорогая, в чем дело? – услышала Лиз словно сквозь плотный туман лицемерно-заботливый голос Артемиды. – Ты сама на себя не похожа.

Лиз заставила себя говорить.

– Голова вдруг закружилась. Пойду подышу свежим воздухом.

Прижимая ладонь к горящему лбу, Лиз поспешила к выходу. Ее не волновало, что подумает Артемида и как ее бегство воспримут остальные гости. Ей требовалось побыть одной, чтобы прийти в себя и разобраться со своими чувствами. Александр женится, женится на этой наглой брюнетке! – стучало у нее в висках и не давало думать ни о приличиях, ни о гостях, ни об отце.

Артемида Аруполос смотрела вслед Лиз с открытым ртом. Только что все было в порядке, и вдруг, после того, как она рассказала Пенелопе о Милене Георгос… Понимающая улыбка тронула губы Артемиды. Кажется, чары неотразимого Александра ранили еще одно сердце. Что ж, ни одна из ее знакомых девушек не избежала этого. Александру было достаточно только посмотреть на женщину, чтобы она немедленно прониклась к нему нежными чувствами. А эта бедная американочка прожила с ним под одной крышей несколько дней. Где ей было устоять…

Лиз бежала по саду, не разбирая дороги. Она не думала о том, что может испачкать или порвать платье, в котором ей придется возвращаться к гостям. Она вообще ни о чем не думала. Появление блестящей Милены Георгос открыло ей глаза на многое. Ни к одному мужчине в своей жизни она не относилась так, как к Александру, и Лиз дорого бы дала, чтобы понять, чем он сумел пленить ее. Конечно, его неотразимая внешность с первого взгляда произвела на нее впечатление. Лиз хорошо помнила и гордую радость, которая охватила ее, когда Александр пригласил ее на ужин, и свои попытки пококетничать с ним. Ее самолюбие приятно волновала мысль о том, что такой мужчина не остался равнодушным к ее чарам.

Но Александр вернул ее с небес на землю. Лиз быстро убедилась в том, что в его приглашении не было ничего личного. Он всего лишь выполнял поручение Константина Деметриоса. Известие о том, что ее хочет видеть ее отец, взбудоражило девушку и заставило немного позабыть о разочаровании. Потом было совместное путешествие в Грецию, во время которого Лиз разрывалась между двумя чувствами – страхом перед встречей с Деметриосом и желанием вызвать в Александре интерес. Как наивно было считать это желание пустым кокетством!

Лиз проклинала свою слепоту. Если бы она вовремя сообразила, что ею движет не простое стремление понравиться привлекательному мужчине, а нечто более глубокое! Тогда бы она наглухо закрыла свое сердце и избегала бы встреч с Александром… Не было бы ни поездки в Париж, ни прогулки по острову, ни тем более этого безумного купания! Ей отлично известно, как лучше обезопасить свое сердце от нежелательных чувств, в этом у нее обширный опыт. Мужчин нельзя слишком близко подпускать к сердцу, потому что они непременно наследят там грязными ногами, изорвут его, изомнут грубыми руками, а потом выбросят. Разве не слышала маленькая Лиз, как ее мать, возвратившись домой после очередного любовного разочарования, жаловалась на жестокость мужчин?

Элизабет Морадо не была для Лиз примером для подражания, но кое-какие ее уроки девочка усвоила твердо. Вся ее последующая жизнь доказывала правоту матери. Мужчины охотились за ней, стремились подчинить ее себе, использовать. Им всем что-нибудь от нее требовалось, даже тем, кто со слезами на глазах клялись ей в пламенной любви. Лиз знала, что только холодная голова и равнодушное сердце позволят ей выйти победительницей из любой схватки с мужчинами. В первый раз она позабыла о своем правиле, не разглядела опасность вовремя. И теперь была жестоко наказана.

Александр ни словом, ни жестом не показал, что Лиз ему интересна. Лишь после того, как она чуть не утонула из-за собственной глупости, он проявил какое-то участие. Девушка была готова поклясться, что видела беспокойство в его глазах, что он прижимал ее к себе особенно крепко и нежно, когда нес к машине. Как ей хотелось увидеть в этих мелких признаках ответное чувство! Но Лиз всегда была реалисткой и знала, что влюбленное сердце обожает обманываться. Ему достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы придумать себе целую историю любви и очутиться на вершине блаженства. Она всегда помнила об этом и не позволяла себе обольщаться.

Но Александр заставил ее позабыть о мерах предосторожности, и она словно маленькая несмышленая девчонка подставила себя под удар. Сегодня ей показалось, что она увидела в глазах Александра нечто особенное. И сегодня же узнала, что у него есть невеста, роскошная Милена, которую он, несомненно, любит. Вот кто для него подходящая пара, а не она, девчонка из американского захолустья, которая не училась нигде, кроме школы, и почти семь лет колесила по стране, зарабатывая себе на жизнь разными сомнительными способами. Разве в самую первую встречу он не объяснил ей, что он думает об этом образе жизни? Актриса в третьесортном театрике, знаки внимания от поклонников… Он корчился в душе от негодования, разговаривая с дочерью Константина Деметриоса, которая так низко пала. Лиз ведь ясно ощущала его неодобрение. Как она могла о нем забыть?

Девушка споткнулась о корни дерева и упала. Раненая нога тут же отозвалась острой болью. Как оно обычно и бывает, Лиз умудрилась ударить больную ногу. Слезы отчаяния заструились у нее по щекам. Лиз встала, хватаясь за ствол дерева. Золотистое платье было безнадежно испачкано на коленях, а на больную ногу было невозможно наступить. Вдобавок ко всему, она понятия не имела, в какой части острова она находится и как далеко ушла от виллы отца. Гнев и боль гнали ее вперед, и вполне возможно было, что она прошла большое расстояние. Лиз обхватила руками толстый ствол дерева и зажмурилась. Она опять была маленькой одинокой девочкой, запертой в темной спальне из-за разбитой чашки. Она никому не нужна в целом свете. Все мечтают от нее избавиться и считают обузой. Ей в одиночку предстоит пробивать себе дорогу в жизни, и никогда ей не узнать, что такое настоящая любовь и забота…

– Уф, ну и быстро же ты бегаешь, – сказал кто-то за ее спиной, и Лиз очнулась.