Чайник едва не выпал у Броуди из рук. Она быстро поставила его на стол, чувствуя, что еще немного и ее стошнит. Ее красивая, смешливая, умная доченька приходила в притон, чтобы купить наркотики. Сколько раз? И сколько стоят наркотики? Где она брала деньги, чтобы купить их?

— Так кто, по-вашему, может там жить? — повторила свой вопрос Карен.

— Моя дочь, — прошептала Броуди. — Мэйзи. Ей всего двадцать. Она поступила в Лондонский университет, а потом… Ох, я не знаю, что случилось потом. Она перестала приезжать к нам, перестала звонить. — Им позвонили из деканата, какой-то куратор, чтобы узнать, не вернулась ли Мэйзи домой. Когда пораженный до глубины души Колин ответил, что ее здесь нет, ему сообщили, что его дочь исчезла. Через несколько дней тот же куратор перезвонил им и сказал, что их дочь принимает наркотики. Именно тогда их уютный и надежный мирок рухнул. А Мэйзи в буквальном смысле исчезла из их жизни, но только физически. Броуди помнила о дочери и постоянно думала о ней.

— А что заставило вас прийти именно на Додж-стрит?

Броуди передала детективу фотографию.

— Этот снимок прислала мне подруга Мэйзи. Она сняла мою дочь своим мобильным и сообщила мне название улицы. Письмо с фотографией и адресом я получила только вчера.

Карен внимательно рассматривала фотоснимок.

— Мэйзи Логан, — задумчиво протянула она.

— Вы ведь не собираетесь арестовывать ее, а? — Броуди охватил новый приступ паники. Ей не нравилось, что полиция теперь знает, как зовут Мэйзи, а также о том, что та стала наркоманкой. Броуди почувствовала себя беззащитной, словно навлекла на дочку неведомые опасности. — Означает ли это, что Мэйзи принимает крэк? — Ей казалось, что худшего наркотика и придумать невозможно.

— Совсем необязательно. В таких притонах продают не только крэк, но и другие наркотики; полный ассортимент, так сказать.

— Но если вы знаете, что в этом доме находится притон, то почему не прикроете его? — язвительно поинтересовалась Броуди. — Разве не в этом заключается работа полиции?

— Потому что если мы так поступим, то притон откроется где-нибудь в другом месте и пройдет немало времени, прежде чем мы установим, где именно, — терпеливо пояснила женщина-полицейский с таким видом, словно ей часто приходилось отвечать на этот вопрос. — Так мы, по крайней мере, имеем возможность приглядывать за ним. Могу я оставить себе фотографию?

— Для чего? — настороженно спросила Броуди. Она уже представляла себе, как увеличенные снимки Мэйзи висят на доске объявлений в полицейских участках по всей стране, а внизу красуется броская надпись, сделанная большими буквами: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ».

— Ну, во-первых, если мне когда-нибудь придется столкнуться с вашей дочерью, я смогу сообщить вам о том, где она находится, — в том, разумеется, случае, если вы пожелаете оставить мне свой адрес и номер телефона. — Карен с некоторым изумлением и даже обидой уставилась на Броуди. — Почему вы так настороженно и подозрительно относитесь ко мне, миссис Логан?

Броуди стала все отрицать:

— Ничуть не бывало. С чего вы взяли?

— Каждое слово из вас приходится клещами вытаскивать. Даже свое имя вы назвали с великой неохотой.

— Полагаю, я просто боюсь навлечь на Мэйзи еще большие неприятности, — призналась Броуди. — С моим мужем случится сердечный приступ, если она попадет за решетку. Хотя это меня беспокоит меньше всего. — Ее губы сложились в презрительную усмешку. — Колин отрекся от Мэйзи, даже слышать о ней не желает. И он не знает, что я здесь.

— У вас есть дети кроме Мэйзи?

— Сын, Джош. Он живет недалеко отсюда. Сейчас он находится в Брайтоне по делам своей фирмы. — С ее слов Джош представал важной персоной, если только она случайно не проговорится о его «берлоге» или о том, что у него никогда не было нормальной работы. И тут Броуди вспомнила кое-что. — Мой дед был сержантом ливерпульской полиции. По словам моей матери, он трагически погиб при исполнении служебных обязанностей в 1930 году.

— В самом деле? — Глаза Карен Грант заинтересованно расширились. — Как это произошло? Вы знаете, как его звали?

— Томас Райан. Посреди ночи он натолкнулся на двух мужчин, которые пытались ограбить банк, и один из них застрелил его.

— Посмотрим, удастся ли мне найти что-нибудь о нем в Интернете. М-м, чай сладкий и крепкий. Пейте, не стесняйтесь, и возьмите вот этот бутерброд. — Карен перегнулась через стол и взяла руки Броуди в свои. — Надеюсь, что не показалась вам слишком назойливой, миссис Логан. Мой старший брат умер от передозировки, когда ему было всего семнадцать. Я ненавижу торговцев наркотиками. Пожалуй, именно поэтому я и пошла в полицию. Будь моя воля, все торговцы «дурью» гнили бы в тюрьме до конца дней своих. — Она поджала губы. — Обещаю разыскать вашу дочь. А теперь, быть может, вы расскажете мне что-нибудь о ней? Где она жила? Что она изучала в университете? И почему ваш супруг отрекся от собственного ребенка, от своей плоти и крови?

И тогда Броуди рассказала ей обо всем. Она испытала невероятное облегчение, сбросив камень с души и поведав совершенно постороннему человеку о том, в чем не решалась признаться до сих пор никому.

Затем Карен подвезла ее к станции метро «Юстон», и Броуди вернулась в Ливерпуль, чувствуя себя намного лучше, чем раньше. Ладно, положим, она так и не сумела разыскать свою дочь, зато она была совершенно уверена в том, что вскоре это удастся Карен, которая придумает, как убедить Мэйзи вернуться домой.

Ванесса приобрела в магазине Леонарда два холста, коробку с красками и упаковку кисточек. Она сунула свои приобретения под кровать, после чего прилегла вздремнуть. Сегодняшнее утро, богатое событиями, выдалось на редкость утомительным, хотя общение с Леонардом Гослингом оказалось довольно приятным, особенно завтрак. Горячий шоколад со взбитыми сливками и домашние булочки с клубничным вареньем были просто восхитительными. Ванесса облизнулась и вновь ощутила их вкус.

Проснувшись, Ванесса чувствовала себя покойно и уютно среди старомодной тяжелой мебели и увядшей роскоши тисненых шелковых обоев и парчовых занавесок. Стены мягко светились розоватым и зеленым светом. Над камином висела очаровательная картина, на которой были изображены юные феи, водящие хоровод на лугу, в окружении полевых цветов. Возле двери висела еще одна картина, на которой те же феи порхали по лесу. Пожалуй, в такой комнате нельзя долго оставаться несчастной. Так что ее наверняка ждет счастливое будущее — как только она начнет сбрасывать вес.

Ванесса прочла текстовые сообщения, поступившие на ее мобильный телефон, и прослушала голосовую почту. Аманда и Соня оставили свои послания, практически не отличавшиеся друг от друга. Неужели она действительно порвала со своей семьей? Неужели на целый год? Неужели она не понимает, что ведет себя глупо? Чересчур драматично? «И в результате все, чего ты добилась, — лишь привлекла к себе ненужное внимание, — гласило текстовое сообщение от Сони. — И не в первый уже раз, кстати». — С Соней Ванессе было намного труднее найти общий язык, чем с Амандой.