class="p1">— А тогда почему, черт возьми, именно мы с Фэй стали центром вашего внимания? — Бен начинал всерьез раздражаться. — Только потому, что именно она обнаружила труп?

— Отчасти, мистер Бэрдет. Только отчасти!

— Хорошо, тогда сообщите мне остальные причины.

Гатц встал, подошел к стене и прислушался.

— Остальные?.. Мои причины — монахиня! — неожиданно выпалил он.

— А теперь послушайте меня! — взорвался Бен. Он подбежал к детективу вплотную и уставился на него горящими от гнева глазами. — С меня хватит! Я уже сыт этой чушью по горло! Старая монахиня живет здесь дольше всех, и за все это время она никого ни разу не беспокоила. Если же она не нравится полиции или хозяевам дома, они могут спокойго выселить ее. Лично мне на это глубоко наплевать. Вам понятно? Она нас не трогает, и мы ее не трогаем. И нам нет до нее никакого дела, а ей соответственно до нас.

— Думаю, как раз в этом вы ошибаетесь, мистер Бэрдет, — скептически заметил Гатц.

— Нет, не ошибаюсь! — закричал Бен.

— Мистер Бэрдет, — уже несколько тише произнес детектив, стараясь не волновать собеседника и смягчая выражение лица. — Я ведь пришел сюда вовсе не для того, чтобы спорить с вами. Я хочу вам помочь… Кое-кто в этом доме находится сейчас в серьезной опасности. Но пока я не могу сказать точно, кто именно. Хотя не исключено, что это может быть даже ваша собственная жена. Понимаете?

Бен весь напрягся и подался вперед.

— Послушайте же меня… — продолжал Гатц. — Тот особняк, о котором я говорил, только внешне был обычным старым домом. Только внешне… Но там было нечто такое, что отличало его от всех других домов по соседству.

— И что же именно? — с надменной холодностью спросил Бен.

— В одном из окон пятого этажа, в самом центре здания, всегда можно было увидеть силуэт человека. Священника. Это был старый, слепой и парализованный священник, который неподвижно сидел там на стуле и никогда не покидал своего места. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Простое совпадение! — отрезал Бен.

— Да? Вы действительно так считаете, мистер Бэрдет? Бен внимательно смотрел на сыщика.

— А кстати, где сейчас ваш сын? — поинтересовался Гатц.

— Внизу. С ним гуляет в парке сосед.

— А ваша жена?

— Она в спальне.

— Я хотел бы с ней побеседовать.

Бен отрицательно покачал головой.

— Она еще не совсем здорова, и врач запретил ей любые нервные перегрузки.

— Но ведь прошло уже цлых два дня, мистер Бэрдет! Все-таки не она же подвергалась этому нападению. Она лишь обнаружила тело несчастного… Я, конечно, понимаю, что для нее это было большим потрясением, но все же…

Бен нахмурился. Ему и самому казалось несколько странным, что Фэй так долго остается в шоковом состоянии.

— Если она спит, — добавил Гатц, — я только одним глазком взгляну на нее и не стану тревожить. Но мне сейчас очень важно хотя бы просто увидеть ее.

Они вошли в спальню. Жалюзи на окнах были опущены, и только слабый луч света пробивался из-под них в помещение.

Фэй дышала спокойно, и мужчины подошли ближе. Бен осторожно взял ее за руку. Она открыла глаза — красные и воспаленные, с полопавшимися сосудами.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — Бен попытался улыбнуться.

Фэй облизала пересохшие губы и слегка пошевелила пальцами.

— Устала. Очень устала. И сильно кружится голова.

Бен присел на краешек кровати и погладил ее спутанные волосы. Фэй еще что-то пробормотала, и Бен пододвинулся к ней ближе, пытаясь разобрать слабый шепот.

— Мистер Гатц — наш друг, — успокоил он жену, так и не поняв ее слов.

Гатц внимательно смотрел на ее руки и лицо.

— Это мой друг, — поправил Бен. — Он просто зашел навестить меня, узнать, как ты, и пожелать тебе скорого выздоровления…

Гатц одобрительно кивнул.

— Бен рассказал мне, что с вами случилось, миссис Бэрдет… Я выражаю вам свое глубочайшее сочувствие.

Фэй лежала почти неподвижно. Глаза ее устало закрылись. Она приняла слишком много снотворного, и потому ей тяжело было как-то реагировать на обращенные к ней слова.

После долгой паузы Бен, наконец, поднялся.

— Ну, мистер Гатц, вы видели ее. Этого достаточно?

— Вполне.

Они вернулись в гостиную.

— Вы думаете, она все еще в шоке? — неожиданно спросил Гатц и, бесцеремонно положив ногу на кофейный столик, раскурил потухшую сигару.

— Разумеется.

— Знаете, Бэрдет, мне хотелось бы серьезно побеседовать с вами… Но только не здесь, а в каком-нибудь другом месте, чтобы не беспокоить вашу жену.

Бен посмотрел на дверь спальни.

— Ну, хорошо. Только не долго. Я же не могу оставлять ее здесь одну…

— Нет, мистер Бэрдет. К сожалению, это будет длинный разговор.

Они вышли из квартиры и спустились на лифте в просторный холл. Потом, перейдя на другую сторону улицы, остановились, и Гатц указал рукой на окно монахини. За стеклом застыл четкий силуэт старухи в черной сутане.

Бен заметил, как напряглись, перекатываясь, мышцы на лице бывшего инспектора. Казалось, Гатц до предела сосредоточил свое внимание на этом окне.

— Она сидит там все время. Я вижу ее с того самого дня, как мы только переехали в этот дом, — заметил Бен.

Он ждал, что Гатц как-нибудь отреагирует на его слова. Но тот ничего не ответил. Он сосредоточенно всматривался в окно на десятом этаже.

* * *

Пивной бар О’Рейли на углу авеню Колумба был идеальным местом для приватной беседы.

Они сразу же заняли столик в углу бара, заказали по кружке пива и стали ждать, когда его подадут.

Наконец официант принес пиво, Гатц откашлялся и наклонился через столик к Бену.

— Я знаю, что вы относитесь ко мне с предубеждением, — начал он. — И после всего, что я вас сейчас расскажу, вы можете послать меня куда подальше и заявить, что вам на это наплевать. Но я не уверен, что вы поступите именно так, потому что человек вы неглупый, и мне кажется, что я смогу вас кое в чем убедить. Причем сделать это мне будет гораздо легче, чем вы думаете.

Бен скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Я пока еще ничего не думаю, мистер Гатц. Ровным счетом ничего. И готов выслушать вас. Начинайте.

Гатц отхлебнул большой глоток пива и отогнал муху, усевшуюся ему прямо на кончик носа.

— Итак, все это началось лет пятнадцать тому назад, — заговорил он после короткой паузы. — Помощником окружного прокурора тогда был здесь некий Майкл Фармер. И вдруг он начал стремительно богатеть. Он брал взятки при всяких судебных разбирательствах, и многие в полиции знали об этом, но к нему никак нельзя