– Суть жизни, суть смерти. По-моему к тебе это мало относится. Но если времени тебе отведено больше, чем остальным, это ещё не значит, што можно вот так его терять, – как мог, попытался подбодрить его Тёплый, но…

– Дешёвая истина, – фыркнул Амуле в ответ.

Он повалялся ещё пару минут, потом что-то осознал, резко встал и бодрым шагом направился туда, где уже 6 часов к ряду Нико продолжал чеканить пол. Холл заливало холодным отраженным светом. Вчерашний дождь сменило сухое солнце, проявив пыль на стеклах окон. Стайка молодых воробьёв копошилась на балконе, трое из них барахтались в пластиковом контейнере из-под трехдолларового обеда, забытого на столе. Амуле одним рывком открыл дверь и прямо с порога заявил:

– Если ты и обладаешь какими-то сверхспособностями, то это ещё не значит, что можно вот так вот ходить туда-сюда и терять драгоценное время!

Не так ёмко ему удалось перефразировать последнее призывное высказывание сожителя-невидимки, да и Нико был чем-то озабочен.

– Аарон… – Нико прискорбно посмотрел на Амуле.

– Что Аарон? Какой Аарон? Причём тут Аарон? – загалдел тот.

– Мой кузин и… – Нико указал на обрывок статьи новостного блога:

«…Группа подростков на протяжении недели совершала вооруженные ограбления в районе Старого Города. Им всегда удавалось скрыться с места преступления. Исключением стал вечер вчерашнего дня. Кондитерская «Две толстые гусеницы» готовилась к закрытию, когда ворвались бандиты. Согласно записи с камеры наблюдения, главарь после долго сопротивления открыл стрельбу. Владелец погиб на месте, его жена умерла по дороге в больницу. Пуля отрикошетила от прилавка и ранила организатора преступления, что существенно помогло отряду полиции в задержании банды…»

– Это был мой кузин, Аарон, и его жена… Они так долго мечтали открыть свой бизнес, кондитерскую. У неё отлично выходило выпекать все эти вкусности. Я помогал им первые месяцы с арендой… Только вышли на доход… А сегодня в 6 утра позвонила моя мама. Через час надо быть в участке, потом в морг, а дальше… – Нико убрал телефон в карман и продолжил ходить из угла в угол в ожидании звонка.

– Извини, я и представить не мог… – Амуле рухнул на диван.

– Да уж… – Нико начал собираться, проверил, на месте ли все необходимые документы.

– Знаешь, у меня тоже сегодня… – сосед вспомнил было про свою почившую утром гусеничку, но вовремя понял, что не стоит при людях с их выученным узколобием сравнивать недоразвившуюся личинку и двух половозрелых человеческих особей.

– Ммм? Что? – Нико отвлекся от сборов.

– А ничего… – тихо промолвил Амуле.

Шла первая, самая тяжелая неделя после трагедии. Октябрьское солнце светило изо всех сил, желая порадовать прихожан палитрой увядающей листвы. Ветер шуршал ветвями лысеющего кустарника, что у каштановой аллеи. Серая стоячая кладбищенская пыль так и норовила забраться под веки, отчего глаза слезились. Сингуматор еле выдерживал двойную нагрузку.

– Надо было купить два отдельных скромных гроба, а ты заказал эту претенциозную махину! Как сорвётся ещё, упадёт! – поучительно нашептывала Эвелин сыну.

– Не упадёт, – спокойно ответил ей Нико.

– Никак не пойму, к чему это всё? – не умолкала Эвелин.

– Так надо… Пусть спят вместе… Мы, значит, самые близкие родственники по линии Аарона, а что с Айрин? – заинтересовался вдруг Нико.

– А что, собрался претендовать на наследство?

– Нет, конечно.

– У неё осталась мать-алкашка и несовершеннолетняя сестра, вон стоят справа от тебя. Уже успела надраться, – шипела Эвелин.

– Ммм…

– Зачем тебе это?

– Так, надо, – гроб-тандем скрылся в воде, Нико перевёл взгляд на священника.

– Ладно, если обещаешь устроить мне такие же пышные похороны, то отстану с расспросами, – не унималась мать.

Нико закатил глаза и не сдержал лёгкую ухмылку. Эта безумная женщина работала на двух работах, чтобы обеспечить себя и его, совсем кроху. Детство Нико провёл в маленькой съёмной комнате, но по достижении 13-летнего возраста и 193 сантиметров роста нашел подработку. Тогда хозяин заправки и представить не мог, что у того крепко сбитого парня и водительских прав-то нет, а все документы поддельные. Спустя три месяца Нико бросит школу, а они с матерью позволят себе снимать однушку. Через год после переезда он купит первую подержанную гитару. Кто мог подумать, что вскоре он станет басистом популярной группы, а Эвелин, не разменяв и четвертого десятка – обладательницей своего первого элитного жилья.

Церемония погребения подходила к концу. Дюжина ближайших родственников и многочисленные друзья начали расходиться.

– Видишь, там за деревом? – Нико обернулся и непринуждённо указал рукой на старый каштан.

– Что, фотографируют? Нас? – возмутилась мать.

– Ага.

– А ну я щаас ему!! – Эвелин пригрозила папарацци кулаком.

– Не надо, успокойся. Просто думал, все давно забыли о нашей группе.

– Ладно, хоть снова увидим себя в газете. Как я выгляжу? – Эвелин достала из сумочки зеркальце и поправила пышную челку. – Вроде, ничего. Лайза увидит – обзавидуется! Значит, не зря ты столько вбухал в эти похорны…

– Женщина, кажется, тебе давно пора забыть про деньги. И, может, найдёшь себе кого-нибудь… А то…

– Да ну тебя, я уже слишком старая для этого. Да и интересы с возрастом меняются… Слушай, а давай заедем в «Booty Buns», съедим по булочке. Надо хоть как-то отвлечься от этого всего…

Нико повёл Эвелин к машине.

…

Наступил ноябрь. С утра до ночи шли холодные дожди, недели пролетали одна за другой. Нико решил зимовать у Амуле. Он по-прежнему много размышлял, периодически выезжал по секретным и очень важным делам, часто благодарил по телефону какую-то Мишель, периодически звонила Кэсэди и он тут же подрывался и исчезал в неизвестном направлении. Благо бизнес шел сам собой и не мешал новым процессам в его жизни. Амуле и Синтенель часто работали в лаборатории, самоорганизовавшейся на кухонном островке, заносили какие-то данные в навороченный компьютер, временно занявший место электронного рояля.

Нико проснулся за два часа до полудня от звука рассыпавшейся пенне, по крайней мере, так ему приснилось на последней секунде утренней полудрёмы. Он неспешно оделся и вышел в холл. Под овальным столом красного дерева ползали Амуле и Бен, собирая мелкие детали. На импровизированной скатерти из старого плаката лежал Дневник Фреда, а точнее то, что от него осталось.

– Ну ты и спааать, – донеслось из-под стола.

– Да, вчера замотался, – ответил Нико, и поставил чайник.

– А мы опять с дневником ковыряемся. Прикинь, эта штука, оказывается, работает в трёх режимах, – Амуле кинул пару микросхем и кнопок в скудную кучку на столе рядом с кожаной обложкой. – Сны, мечты, аффирмации – да, всего три.