- В этом нет ничего удивительного после всего того, что довелось пережить этим людям. Ведь они живут в постоянной тревоге, словно мышь под метлой, - заметил Смуга. - Наши призывы тут ни к чему, давайте лучше подождем Фу Чау.

Уставшие лошади стояли спокойно, и охотники уселись на скамью возле фанзы. Рядом стоял деревянный навес. За ним виднелся огород, окруженный низким ажурным забором. Звероловы терпеливо ждали, пока арба подъехала к фанзе. Фу Чау спрыгнул с арбы на землю.

- Мы застали дверь открытой, а дом пустым, - воскликнул Томек.

Фу Чау вбежал в фанзу; при слабом свете свечи он быстро осмотрел помещение, вышел на двор и высоким голосом что-то крикнул по-китайски в темноту ночи.

Вокруг царила тишина, прерываемая только фырканьем лошадей. Фу Чау повторил свой призыв. Из кустов показался сутуловатый мужчина. Нацелив на Фу Чау ствол старого ружья, он медленно подошел к юноше. Скрестив руки на груди, Фу Чау низко поклонился старику. Тот сначала коснулся рукой плеча сына, словно хотел удостовериться, что его не обманывает зрение, а потом приветствовал поклоном незнакомых гостей.

Фу Чау на своем языке сообщил отцу, кем являются его спутники. Старик согласно кивнул головой и направился к кустам. Вернулся с довольно большим узлом на спине в сопровождении лохматой собаки. Движением руки пригласил гостей в фанзу.

Охотники расседлали лошадей. Привязали их вместе с двумя распряженными конями к коновязи у навеса. Всю упряжь, мешки и вьюки внесли в фанзу. Удаджалак зажег фонари, а Смуга и боцман стали доставать из дорожных мешков продукты.

Старый китаец присел на корточки у кана. Он открыл дверку топки и раздул огонь из углей, покрытых пеплом. Потом Фу Чау принес охапку мелко нарубленных дров. Вскоре огонь весело играл в печи; старик подошел к столу, на котором прежде положил узел. Звероловы увидели сокровище, которое он так прятал от хунхузов. Это были простая синяя блуза и штаны, потертый овечий полушубок, несколько беличьих шкурок, одна лисья и старый, довольно помятый, жестяный чайник. Старик налил в чайник воды из ведра и поставил его на огонь. Остальные вещи китаец спрятал в сундук, стоявший у стены.

Томек незаметно изучал внутреннее убранство фанзы. Верхняя часть стен и стропила потемнели от времени. Но, несмотря на это, в комнате царила чистота, хотя крайняя бедность хозяев выглядывала из каждого угла. Из подполья старик достал горшок с небольшим количеством вареного риса, но боцман тут же пригласил его к столу, отведать пищи, приготовленной из привезенных продуктов.

Китайцы уселись на краю кана, изумленные богатством содержимого дорожных мешков путешественников.

Боцман приготовил самый настоящий пир. Он открыл коробки мясных и рыбных консервов, подал солонину, сыр, сухари, консервированную фасоль в томатном соусе, сушеные фрукты и бутылку русской водки. Порядком проголодавшиеся путешественники вместе с китайцами чинно уселись за стол.

К концу ужина Смуга подарил хозяину мешочек с табаком. Старый китаец сразу же привязал его к поясу. Потягивая трубку, он задумчиво кивал головой, но время от времени бросал неуверенный взгляд на дверь. Вероятно, ему не давала покоя какая-то мысль.

Вскоре охотники заметили странное поведение старика, и Смуга спросил его, не холодно ли ему случайно. Китаец отрицательно кивнул головой,

- Телега, много коней, хорошее оружие, мешки с дорогими вещами - это очень плохо. Если хунхузы узнают, что у нас такие богатые гости, они сразу появятся здесь! - пояснил он на русско-китайском жаргоне.

Смуга проницательно посмотрел на старика. Неужели эти два китайца были в сговоре с хунхузами? Ведь Павлов не раз говорил, что бандиты располагают сторонниками и разведчиками среди местных жителей, которые сообщают им, когда и на кого надо напасть. Действительно, почему этот старик и его сын остались на развалинах селения в столь близком соседстве с бандой хунхузов? Возможно, рассказ юноши об убийстве его семьи - обыкновенная сказа, а ирбис - приманка для того, чтобы заманить охотников в ловушку?!

- Много ли людей в банде хунхузов? - спросил Смуга, внимательно наблюдая за выражением лиц своих хозяев.

- Я видел их, когда они переправлялись на противоположный берег. Полтора десятка, от силы двадцать человек, - ответил старик. - Потом рассказывали, что они напали на строителей железной дороги...

- Подумаешь! Пришлось бы всего по пять человек на каждого из нас, - презрительно вмешался боцман.

Смуга тоже не выглядел испуганным возможностью встречи с бандитами. Заметив на его губах загадочную улыбку, Томек подумал, что на этот раз плохие известия были на руку Смуге.

- Ну, что ж, поживем - увидим! - сказал Смуга. - А теперь пора спать, потому что скоро начнет светать!

- Кому первым становиться на часы? - спросил Томек.

- Сегодня нет нужды в охране! Вот-вот взойдет солнце, - громко ответил Смуга.

Удаджалак как раз стелил одеяла на кане. Боцман зевнул во всю свою мощную глотку и стал раздеваться.

- Раз не надо становиться на вахту, то давайте будем спать, - буркнул он. - Правда, многие нарушившие заповедь охраны с удивлением пробуждались затем в царстве святого Петра, то есть в раю, но вы здесь командир - вам виднее!

- Вы, конечно, правы, боцман, поэтому не бурчите, а идите спать, - шепнул Смуга. - Сегодня уже никто не успеет уведомить хунхузов...

- Возможно, но, по-моему, лучше никому здесь слишком не доверять!

- Я всегда верю только себе, - парировал Смуга.

- Так надо сразу и говорить! - буркнул успокоившийся моряк и подмигнул, показывая, что понимает, в чем тут дело.

Убедившись, таким образом, что Смуга предпримет необходимые меры предосторожности, боцман, словно настоящий китаец, разделся донага и лег на кан, повернувшись головой к центру фанзы, а ногами к стене. Натянул одеяло на голову и почти сразу начал храпеть. Его примеру последовали Томек и Удаджалак. Смуга тоже лег в постель, повернув лицо к двери. Притворившись спящим, он из-под прищуренных глаз наблюдал за китайцами.

Некоторое время Фу Чау шепотом вел беседу с отцом. Тот кивал головой, ежеминутно поглядывая на спящих гостей. Кончив беседу, Фу Чау снял с гвоздя на стене старое, подвязанное проволокой ружье, тщательно зарядил его и уселся на пороге открытых дверей фанзы. Отец погасил свечи в фонарях и присел за спиной сына.

Смуга повернулся на другой бок.

Заслуженный отдых охотников прервало ржание лошадей. Звероловы, как по команде, вскочили с постели. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что оружие их находится в целости и сохранности. Винтовки стояли, как и раньше, опертые о стену. Охотники выбежали на двор. Фу Чау стреножил лошадей и выпускал их пастись на луг. Его отец, в соломенной, конусообразной шляпе на голове, выгонял из огорода двух подсвинков. Охотники остановились во дворе. Старик-китаец встретил их поклоном и сказал: