– Вы ошибаетесь. Я прекрасно понимаю, что вы хотели сказать.

– Надеюсь, что это так, – сказал он после небольшой паузы.

– Вот и хорошо, – быстро заговорила Стефани, лишь бы не молчать, ибо эти паузы в разговоре мысленно возвращали ее к тому, что произошло между ними, пока они сидели в шкафу. – Кстати, сэр Джон сказал, что, судя по моему последнему отчету, я подаю большие надежды.

– Не сомневаюсь. У вас отличные мозги, мистер Томас.

– Я теперь буду очень стараться и много работать.

– Искренне надеюсь на это. Чем дольше вы будете оставаться в конторе сэра Джона, тем безопаснее для вас. Лучшего и придумать нельзя.

Стефани нахмурилась.

– Я в этом не уверен.

– Зато я уверен, что так будет лучше. А еще лучше – вообще не выпускать вас оттуда.

– Совсем?

– Именно. – Хэтерфилд говорил вполне серьезно. – Вы должны полностью посвятить себя изучению права, лишь иногда прерываясь на еду, и желательно, чтобы вы обедали на рабочем месте или у сэра Джона на Кэдоган-сквер. Или в своей комнате – это было бы идеально. Да, отличный вариант. И следует приставить к вашей двери двух охранников.

Стефани скрестила руки на груди.

– А вы знаете, я изменил свое мнение о вас. Вы действительно самый скучный человек на свете. Даже хуже. Вы стали рабом привычки и погрязли в рутине. Хотите знать, что еще я думаю?

– Даже представить страшно.

– Думаю, сегодня вам было по-настоящему весело.

– Весело! – Хэтерфилд рассмеялся, но в его смехе сквозило легкое раздражение и печаль. – Думаю, можно и так сказать. Надо же, весело, – пробормотал он.

– Давайте снова провернем что-нибудь этакое, что скажете? Но в бордель, конечно, не пойдем, – тараторила Стефани, хотя голос разума в ней буквально вопил: «Что ты делаешь, идиотка? Он тебя сразу вычислит, все выплывет наружу, тайна раскроется; он придет в ярость, а ты подставишь под удар весь план. Ты сошла с ума!» Но другая часть сознания весело бубнила, повизгивая от удовольствия: «Да! Да! Отличная идея! Хочу больше Хэтерфилда, пожалуйста! Больше, больше, больше!» – Давайте устроим себе приключение. Что-нибудь волнующее, будоражащее кровь.

– Нет, спасибо, волнений мне и так хватает.

– Вы не понимаете. Даже если вы не составите мне компанию, я все равно рано или поздно ввяжусь в какую-нибудь авантюру. Вы уже имели возможность убедиться, что у меня просто талант нарываться на неприятности. – И она скромно опустила глаза, уставившись на кончики своих пальцев.

– Этого больше не повторится.

– Но это возможно.

Коляска свернула на Кэдоган-сквер. Стук колес по мощеной мостовой прервал их разговор, и вдруг Стефани осознала, что Хэтерфилд смеется. Вернее, посмеивается. Все это его явно забавляло.

Коляска остановилась.

– Ну, что скажете? – спросила Стефани.

– Я настаиваю, чтобы вы каждый день после работы возвращались прямо домой, – сказал Хэтерфилд.

– Но…

Он протянул руку.

– Но. Я напрошусь к вам на ужин, а там посмотрим.

Лицо Стефани осветила улыбка. Она порывисто обвила его шею руками.

– Вы такой замечательный, Хэтерфилд! Мы отлично повеселимся, обещаю. И вы не пожалеете.

– Сдается мне, что я сильно об этом пожалею. Но кого это волнует? Пойдемте. – Он открыл дверцу. – Я провожу вас до дверей.

– До дверей?

Хэтерфилд крепко держал ее за руку, пока она выбиралась из коляски. Его прикосновение пробудило воспоминание о том моменте в шкафу, когда его губы касались ее виска и он не спешил увернуться, и снова все поплыло перед глазами, словно ее затягивал бездонный омут.

Он отпустил ее руку только тогда, когда они подошли к дверям дома сэра Джона. Хэтерфилд проскочил вперед и, схватив дверной молоток, постучал. Через секунду дверь отворилась, на пороге стоял один из лакеев.

– Добрый вечер, ваша светлость. Добрый вечер, сэр. Сэр Джон в библиотеке. Желаете пройти?

– Спасибо, – сказал Хэтерфилд, – но мне пора.

Лакей растворился в воздухе. Хэтерфилд обернулся к девушке. Свет, лившийся из холла, мягко освещал половину его серьезного, безупречного лица, и все слова, что хотела сказать Стефани, замерли на ее губах.

– Да, по поводу того, что произошло в шкафу, – сказал Хэтерфилд.

– Да! Я…

– Обещаю, что такого больше не повторится. Я вполне способен контролировать свои низменные инстинкты. Можете положиться на меня, Томас, и впредь превыше всего ставьте свои собственные интересы.

Боже, как же он был красив, особенно когда поучал ее таким суровым тоном, устремив на нее серьезный взгляд синих глаз, с искренним состраданием нахмурив брови под опущенными полями шляпы. Стефани так хотелось обхватить ладонями его лицо с высокими скулами и впиться поцелуем в чувственные губы.

– Да, конечно, я понимаю, – вместо этого сказала она. – Несомненно, так будет гораздо лучше.

Он протянул руку и снял шляпу с ее головы.

– Я хочу извиниться за…

– Думаю, тебе не за что извиняться, Джеймс!

Стефани и Хэтерфилд отпрыгнули друг от друга, словно уличные коты, застигнутые врасплох. Ей показалось, что у нее перед глазами неожиданно развернули рулон с обоями, что было недалеко от истины.

В дверном проеме возникла леди Шарлотта, изящная, утонченная, трепетная; ее большие глаза ярко сияли в свете настольной лампы, стоявшей на маленьком столике в холле прямо перед ней. Одной рукой опираясь на стойку перил у входа на лестницу, она прятала в складках платья другую руку, сжатую в кулак. Ее фигурка, с талией тонкой, словно песочные часы, казалась крошечной на фоне тяжелого орнамента пестрых обоев.

Хэтерфилд первым пришел в себя и с легким поклоном обратился к девушке:

– Леди Шарлотта. Добрый вечер.

Она сделала несколько шагов ему навстречу.

– Мы собрались в библиотеке. Присоединяйтесь к нам. – Она смотрела только на Хэтерфилда, намеренно игнорируя Стефани, словно ее и не было здесь.

– Боюсь, я не смогу. Уже слишком поздно. – Хэтерфилд говорил с заметной прохладцей в голосе.

– Нам недоставало вас во время завтрака.

– Возникли некоторые семейные проблемы, леди Шарлотта.

Наконец она скользнула взглядом по Стефани.

– Понятно.

Хэтерфилд вежливо приподнял шляпу.

– Надеюсь, вы простите меня, леди Шарлотта. – Он обернулся к Стефани. – Разрешите откланяться, мистер Томас. Мы все увидимся утром за завтраком.

– Доброй ночи, лорд Хэтерфилд, – с трудом выдавила из себя Стефани.