Замок сам по себе оказался увлекательным приключением. Джоселин то и дело поворачивала не в ту сторону и теряла ориентацию в лабиринте коридоров, приходя от этого в восторг. Ей еще не случалось бывать в замках. Она обнаружила множество необитаемых комнат с массивной мебелью, покрытой пыльными чехлами. Тут и там она наталкивалась на следы реконструкции, но они явно относились к отдаленному прошлому. Большая часть здания остро нуждалась в ремонте.

На несколько минут девушка задержалась в часовне, которой, видимо, пользовались крайне редко, и с неожиданным удовольствием окунулась в царившую здесь атмосферу безмятежного покоя. В комнате по соседству с библиотекой девушка наткнулась на сравнительно новый бильярдный стол и решила, что он поставлен здесь ради Рэнда. Может быть, за время их изгнания он поучит ее играть? Вот было бы хорошо! Для этой игры, по ее мнению, не требовалось острое зрение.

Ее обида на Рэнда прошла на удивление быстро. Джоселин нехотя призналась себе, что едва ли можно винить его за предубежденное к ней отношение. Первое впечатление забывается с трудом, а она при их знакомстве не проявила особой любезности. Но ведь она старалась загладить свое поведение! Нехорошо с его стороны быть таким злопамятным.

– А как прошел день у вас, милорд?

Даже с разделявшего их расстояния она заметила, как он стиснул челюсти, услышав от нее во второй раз это обращение. Ну и пусть. Ей доставляло немалое удовольствие дразнить его.

– Мог пройти гораздо приятнее, если бы моя жена украсила его своим присутствием.

Айви вернулась в столовую с огромной суповой миской в руках, налила в тарелку Джоселин щедрую порцию супа, после чего направилась к Рэнду.

– Меня было совсем нетрудно найти, если бы кто-то попытался это сделать. Я не пряталась целый день за закрытыми дверьми. – И она добавила выразительно: – Милорд.

– Черт возьми, Джоселин! – Рэнд поднялся на ноги. – Это смешно. – Он прошел вдоль стола и сел на соседний с ней стул, и Джоселин едва сдержала улыбку, заметив возмущенное лицо Айви. – Вот так лучше. Теперь мы можем разговаривать.

Джоселин поднесла к губам ложку супа, наблюдая, как Айви собирает теперь уже тарелки и приборы Рэнда и переносит все на другой конец стола, потом возвращается за его бокалом и, наконец, за супницей.

Еще в первой половине дня Джоселин поняла, что проявила непомерную обидчивость. Поразмыслив, девушка решила, что Рэнд не имел цели оскорбить ее. Но она считала, что извиниться он должен по крайней мере за то, что сказал не подумав.

Если она в последнее время и узнала что-то о мужчинах, так это то, что лучше всего держать их в напряжении и как можно чаще приводить в замешательство. Это давало женщине определенную власть над ними в мире, где нередко ее собственная судьба от нее не зависела.

– Я уже сказала вам, что не расположена беседовать. – Она встала, взяла бокал и тарелку, перешла на противоположный конец стола и села там.

– Зато я расположен. – Рэнд тоже встал и хотел последовать за ней.

– Милорд! – В голосе Айви отчетливо прозвучало раздражение. Служанка сунула ему в руки его тарелку и бокал. – Не будете ли так добры захватить это с собой?

– Конечно, – пробормотал Рэндалл, взял то, что ему дали, и вернулся на свое прежнее место. Айви следовала за ним по пятам, и едва он сел, ловко наполнила супом его тарелку и удовлетворенно кивнула. Тогда Джоселин снова встала, и Рэнд поднялся тоже. Айви беспокойно перебегала взглядом с одного лица на другое.

– Я готов последовать за вами даже на край света, если понадобится, – заявил Рэнд.

– Помоги нам всем Господь, – пробормотала Айви, со стуком опустила на стол суповую миску и, поджав губы, выплыла из столовой.

– С тарелкой супа в руке, если потребуется.

Это прозвучало весьма решительно, и Джоселин не усомнилась, что Рэнд именно так и собирается поступить. На миг на фоне громадной столовой с каменными стенами и гулким эхом она увидела этого мужчину таким, каким он мог появиться здесь много веков назад. Рослым и сильным рыцарем древности, твердым и храбрым, отважным и несгибаемым. Красивым, благородным и… ее собственным мужем. При этой мысли в душе у нее потеплело. Девушка уперла руки в бока, сдерживая улыбку.

– И вы так же решительно были бы настроены, милорд, если бы речь шла не о супе, а, скажем, о куске хлеба или ломтике сыра?

– Конечно, – нахмурился он.

– А если бы это оказалось крылышко перепелки или кусок фруктового торта?

Он подозрительно взглянул на нее, затем уголки его губ дрогнули и поползли вверх. Он ответил медленно и раздельно:

– Я готов последовать за вами через весь Лондон с говяжьим окороком в одной руке и кружкой пива в другой – если до этого дойдет.

– Очень хорошо. – Она села и приняла строгий и чопорный вид. – Тогда, пожалуй, поговорим.

– Отлично, – усмехнулся Рэнд, снова усаживаясь на свой стул.

– Итак? – сказала Джоселин.

– Что – итак? – Он одним глотком опустошил бокал.

– О чем вы хотели поговорить?

– Значит, так. – Он энергично опустил бокал на стол и втянул в себя воздух. – Прежде всего, я сожалею, если обидел вас этим утром. Я не хотел этого и…

– Я вас прощаю, – ответила Джоселин спокойно.

– Правда? – Он явно смешался. – И это все? Больше ничего не требуется?

– Разве что… – Она невинно захлопала ресницами. – Вы принесли мне цветы?

– Нет.

– Обычно извинение принято сопровождать букетом цветов, а если дело касается супругов, ценным подарком. – Джоселин помедлила. – Но никакой подходящей безделушки у вас, кажется, тоже нет?

– Нет, – покачал он головой, и его губы дрогнули, словно он с трудом удерживал улыбку.

– Вы забыли о моей меркантильной натуре, Рэнд. Но раз у вас нет ни цветов, ни драгоценностей… – Она снисходительно махнула рукой. – Ничего не поделаешь. – И улыбнулась поверх бокала. – Но в следующий раз я буду ожидать на худой конец цветов.

– Приму это к сведению. – Он взял ее руку и поднес к губам, и их взгляды встретились. – Обещаю, что в следующий раз мои извинения будут сопровождаться на самый худой конец цветами.

Она ощутила на тыльной стороне ладони его горячее дыхание. Его губы только мгновение соприкасались с ее кожей, но тепло от этого прикосновения разлилось по всему ее телу.

– Это вы проделываете мастерски, – пробормотала Джоселин.

– Хотел бы я пообещать, что следующего раза вообще не будет. – Устремленные на нее глаза обещали нечто совсем другое. – Дать вам торжественный обет, что в извинениях совсем отпадет надобность, но… – В этих глазах она запросто могла бы утонуть…

– Но надеяться на это было бы слишком смело, – подхватила она, с трудом переводя дыхание. Утонуть в темной глубине, без борьбы, без сожаления…