Проигнорировал мой взгляд, который располосовывал его морду на лоскуты, и обратился к коллеге.

– Ну что, Петрович. Готов защищать права?

– Ты издеваешься?! – соскочила с дивана и пролетела мимо Аверьянова, задев того плечом. – Можно тебя на минутку?

Вошла в крохотную ванную, два на два, в которой едва умещался унитаз, душевая и раковина с поржавевшим краном. Развернулась к двери и уперла руки в бока. Аверьянов вошел и закрыл за собой дверь, отчего помещение стало казаться еще меньше.

– Что-то не так?

– Я не буду отвечать на твои вопросы при нем! Ты где его откопал? В старой дворянской усадьбе?

– Петрович очень уважаемый адвокат. Он знает свое дело лучше многих именитых коллег.

– Он же глухой! – мой возмущенной шепот звучал так громко, что даже старичок услышал бы.

– Порой внешность может быть обманчива. Тебе ли не знать?

– Я требую нормального защитника. Дай мне позвонить, и через десять минут сюда явится мой настоящий адвокат.

– Объект режимный. Пока мы будем делать пропуск на твоего настоящего адвоката, пройдет туча времени, которого у нас нет.

– Это не мои проблемы, Аверьянов! – бесила эта его непробиваемая уверенность в своей правоте. Ткнула в широкую грудь пальцем, отметив, что он все еще в той же одежде, в которой был вчера. Видимо, домой не заезжал, провел ночь на работе. Синеватые круги под глазами тому подтверждение. – Либо настоящий адвокат, либо я буду молчать!

– И тем самым подтвердишь, что тебе есть что скрывать… – шагнул ближе, я не собиралась пасовать, лишь задрала голову выше, не прерывая зрительного контакта.

– Вы совсем обалдели в своей шараге? Работаете в обход конституции?

– Ты должна этому радоваться, потому что в противном случае, спала бы не на мягкой постели, а в реальном обезьяннике с парой бомжей. Тебе этого хочется?

– Мне хочется, чтобы ты шел нахер!

Аверьянов прикрыл глаза и сделал медленный вдох. Выдохнул, растирая переносицу большим и указательным пальцем, а потом снова на меня посмотрел, устало.

– Окей. Давай по-другому. Ты честно ответишь на мои вопросы, и я отпущу тебя.

– За дуру меня держишь? Я ни слова не произнесу, если ты будешь использовать мои ответы против Глеба.

– Да что ты в нем нашла такого? – вскипел, разозлился, но я не впервые вижу его в таком бешенстве и уже не боюсь. Просто сжимаю губы раздраженно, готовясь к новой порции бесполезных упреков. – Он за границу съебался, а тебя оставил тут одну. Бросил на растерзание волкам! Даже не попытавшись прикрыть твою задницу. А ты его защищаешь! Ты не похожа на терпилу, Настя, а ведешь себя как последняя…

– Дура? – спросила истерично. – Ответь честно, Лев. Тебя задевает, что я не стелюсь к твоим ногам после всего того, что между нами было? Или то, что я ради другого мужика готова на все, а ради тебя пальцем не пошевелю?

Навис надо мной, едва сдерживая злость, хотя не знай я его так хорошо, решила бы, что ему плевать. Но вот взгляд голубых глаз сейчас метал молнии, и стал чернее самой синей тучи, не предвещая ничего хорошего. Губы склеились в полоску, а чеканная челюсть чуть выдвинулась, но Лев продолжал молчать. Хотя уверена, с его губ были готовы сорваться сотни ругательств.

– Я отвечу на вопросы только в том случае, если ты гарантируешь мне свободу после – это раз. Если ты на допросе присутствовать не будешь – это два. И будь уверен: после того, как я отсюда выйду, я найму телохранителя, чтобы ты и на метр ко мне приблизиться не мог, тебе ясно?

– Это все твои требования?

Нет.

– Кофе хочу… – этот каприз стал последней каплей, и нервы у обоих сдали.

Лев скомкал полы моего халата в кулак и потянул меня на себя.

– Через неделю у Жданова запланирована встреча с избирателями. Он не сможет ее пропустить, если конечно хочет сохранить свой авторитет в глазах людей. Значит, через неделю он из-за бугра вернется как миленький. И тогда я его возьму. А ты можешь и дальше строить из себя королеву и препятствовать следствию. Мне плевать. Я ведь могу измором тебя взять.

– Наивный… – протянула без улыбки. И только сейчас поняла, что наши лица почти вплотную. Лев тоже, кажется это понял, и резко отпрянул. Будто густой морок ненависти развеялся и сменился чем-то иным не менее дурманящим.

– Хочешь молчать – молчи.

Вышел из ванной, и я смогла наконец выдохнуть и прикрыла глаза, набираясь сил, которые в миг покинули после этой стычки.

Он прав. Глебу придется вернуться через неделю. А об этом я не подумала, и сейчас осознала, какую ошибку совершила. И если у Льва есть улики против него, тот обязательно упрячет Жданова за решетку. А этого допустить нельзя, ведь иначе все то, чего я добивалась полетит в трубу. Надо что-то делать! Надо как-то отвести показания от Глеба. Надо сделать что-то…

Безысходность тугим канатом опоясывала шею, и дышать становилось все труднее.

Я не могу допустить, чтобы его посадили.

Рванула к дверям, и толкнув те выскочила в комнату, преграждая путь старичку и Льву, которые уже собрались уходить.

– Ладно, – выпалила, понимая, что выгляжу глупо. Но плевать. На кону самое дорогое, что у меня есть. – Я готова отвечать на ваши вопросы.

Глава 24

Глава 24

Мы вернулись на свои места. Петрович сел на единственный в комнате стул, я прислонился к столу бедром, а Настя опустилась на край кровати.

Не знал, в чем причина такой резкой смены ее настроения, но сейчас не до этого.

– Вы знакомы с Глебом Ждановым? – произнес первый из длинного списка вопрос, Настя подняла на меня взгляд и испепелила своим. После паузы ответила.

– Да, знакомы.

– Кем вы ему приходитесь? – намеренно обращался к ней так.

– Мы друзья, – Настя произнесла и поморщилась. Едва уловимо, но заметно. Петрович сделал пометку в своей тетради.

– Как давно вы с ним знакомы?

– Восемь… Нет девять лет.

– Расскажите, как вы познакомились?

Настя сцепила руки в замок и отвернулась к окну. Помолчала, мы с Петровичем затихли в ожидании.

– Он приехал в детдом, где я жила и предложил мне работу.

Этой занимательной детали в досье, которое я изучал