Сейчас, когда она проходила через музыкальную комнату арфа снова позвала её. Вот только на этот раз никакой грозы не было. Могли ли струны дрожать от фейерверка? «Мне нельзя медлить», – одёрнула себя Ханна. Ей нужно спешить к воде. Но она не смогла: на мгновение закрыв глаза, девушка положила руку на раму арфы, а потом, едва касаясь, пробежала пальцами по струнам. «Нет», – подумала она. Звуки порождались вибрациями другой, далёкой-далёкой арфы. Раздался последний аккорд, и ей показалось, что она услышала звук далёкого, но смутно знакомого голоса.

* * *

Ханна опустилась в воду около Тюленьего мыса, в небольшой бухте на задворках Глэдрока. Это было гораздо дальше того места, где она обычно спускалась на воду, но теперь там собралось человек сто. Ей же нужно было быстрее доплыть до Эгг-Рока и поговорить с Мэй.

Как только она обогнула мыс, два тюленя, её старые приятели, соскользнули с камней, на которых лежали, чтобы сопроводить дочь моря. Казалось, они поняли, что этим вечером она очень спешит, поэтому просто плыли рядом, не пытаясь отвлекать её своими обычными играми.

На подходах к маяку она нырнула поглубже, чтобы его яркий луч не осветил её. Девушке совсем не хотелось быть замеченной отцом Мэй. Она решила подплыть как можно ближе, вылезти из воды и привлечь внимание Мэй, покидав в её окно камешки. Обычно сёстры оставляли сообщения друг другу в пещере, но Люси проявилась гораздо раньше, чем они могли ожидать. Спешащая к Эгг-Року Ханна никак не могла взять себя в руки. Путь был неблизким, к тому же течение изменилось: приходилось плыть против него. Девушка могла думать только об одном – они с Мэй скоро обретут третью сестру.

* * *

На самом верху маяка Мэй Плам заливала в сигнальную лампу – две секундные вспышки каждые десять секунд – керосин. Вечер был тёплый и ясный, и Мэй жалела, что Ханна работает, ведь как было бы прекрасно плавать, любуясь фейерверком. На небе светил молодой месяц и ярко горели звёзды: на этом фоне вспышки фейерверков выглядели особенно волшебно.

Она облокотилась о перила, опоясывающие верхний ярус маяка, пристально вглядываясь в ночь, желая получше рассмотреть фейерверк. Можно, конечно, поплавать и одной, но это было бы не так весело, как с Ханной. Медальон, который Мэй никогда не снимала, качнулся на шее, и она ощутила до боли знакомое чувство. Как будто внутри неё разгорался огонь. В медальоне хранилась прядка её детских волос и несколько маленьких каплевидных кристаллов, которые она нашла в матросском сундуке, спрятанном от неё в кладовке. Кристаллы выпали из одеяльца, в которое она была запелёната. Лишь однажды она испытала подобное чувство – в минуту, когда проявилась.

Мэй коснулась медальона. Тёплый.

– Она проявилась, – прошептала Мэй сама себе. – Проявилась, и Ханна знает об этом, и она там, внизу. Приплыла, чтобы рассказать мне.

Мэй стремглав сбежала по лестнице. Эдгар Плам слышал звук её шагов, знал, что последует за этим, но ничего не мог поделать. Каждую ночь, когда Мэй убегала из дома, он только мог надеяться, что она вернётся. Он предчувствовал, что однажды она не придёт. Даже тот денди из Гарварда не сможет удержать её на земле. Но если это Бог уготовил Мэй такую судьбу… какое у него было право вмешиваться? В одном Эдгар Плам был абсолютно точно уверен: его любимая дочь была чудесным творением Бога.

Празднование Дня независимости было распланировано до самого вечера: после игры в крокет – танцы и чай, потом ужин в саду, а в сгущающейся темноте – фейерверк. Перси Вилгрю не отходил от Люси, словно рыба-прилипало. Она ловила на себе завистливые взгляды молодых дам, придерживаемых под локоток менее титулованными спутниками. Если бы они только могли представить себе, с каким удовольствием Люси уступила бы его светлость любой из них! Девушка могла думать только об одном. О Финеасе. В голове вертелись слова, которые он прошептал после их поцелуя: «Я боюсь больше никогда тебя не увидеть». Пророчество, которому по её вине суждено было сбыться. Сердце девушки сжималось от чувства, что рядом нет никого, с кем она могла бы поговорить, и ни одной пальмы в кадке, за которой она могла бы спрятаться. После игры в крокет она попыталась найти Гаса, но он как сквозь землю провалился. Вероятно, ускользнул встретиться с Анной Грин. Это была одновременно сладкая и горькая догадка, потому что хоть Люси и радовалась за Гаса, но и завидовала ему.

В конце концов Люси присоединилась к Маффи Форбс и её младшему брату Артуру; ему было лет тринадцать, и он был очень весёлым и подвижным. Но вскоре мать Маффи увела дочь здороваться с кем-то из Ван Виксов. Не найдя другого выхода, Люси решила снова сказаться нездоровой и разыскала отца.

– Даже не посмотришь фейерверк, моя дорогая?

– Нет, папа, мне правда лучше бы вернуться домой. Я боюсь… боюсь, мне станет хуже.

Сначала она переживала, что снова лжёт отцу, но потом у неё и правда закружилась голова.

– Я отвезу тебя домой, дорогая. Не будем беспокоить маму.

На подъездной аллее имения Хоули стоял целый ряд небольших экипажей, которые привезли гостей. Пити Бил, подвозивший семейство Сноу от пристани, был первым в ряду.

– Здравствуйте, Пити. Моя дочь немного утомилась. Вы не могли бы отвезти нас домой прямо сейчас?

– Ещё бы, преподобный Сноу.

С этот момент небо озарила вспышка – синие искорки сложились в причудливый узор – и раздались сухие потрескивания первого залпа фейерверка.

– Папа, а ты оставайся. Уверена, это будет незабываемое зрелище. А мне сразу станет лучше, как только я доберусь домой.

– Я позабочусь о ней, преподобный, не волнуйтесь.

– Люси, ты уверена, что не хочешь, чтобы я поехал?

– Со мной всё будет в порядке.

Люси непроизвольно откинулась на спинку сиденья: Пити стегнул лошадь, и повозка заскрипела колёсами. Стоило им только покинуть имение Хоули, как тошнота отступила. Она ехала в сторону дома – своего настоящего дома. Ещё десять минут…

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я проводил вас прям до двери, мисс Сноу? – спросил Пити.

– Уверена, Пити. Мне уже гораздо лучше. Возвращайтесь на праздник. Я уверена, вам бы хотелось посмотреть фейерверк. Судя по звукам – всё в полном разгаре.

– Мне кажется, со второго этажа вашего дома тоже будет неплохо видно, мисс.

– Очень на это надеюсь.

– Всего хорошего, мисс.

Люси даже не вошла в дом. Ей хотелось быстрее оказаться рядом с водой. Она спустилась на берег по уступчатой скале, скинула платье и, оставшись в нижней юбке и сорочке, погрузилась в воду.

* * *

Оказавшись в воде, она не сразу поплыла к пещере, а устремилась в открытое море: ей хотелось побыть подальше от всего, связанного с землёй. От герцога Масло-для-волос, как она про себя его называла. От матери, которая скорее всего продолжала расписывать их тесную связь с тётей Присси, и отца, который почти непрерывно разглагольствовал о чинах, титулах и тонкостях званий английской аристократии. Теперь это вызывало у неё отвращение. Люси была так расстроена и рассерженна, что даже не отдавала себе отчёта, насколько далеко заплыла в море. А когда поняла, заспешила к пещере, в которой очень надеялась найти их. Миллионы вопросов роились в её голове. Кто они такие? Конечно, если бы она встретила кого-то из них в деревне или на приёме, то, наверное, поняла бы, что это именно они. Но ведь они могли всё время жить в море и не выходить на сушу. Возможно ли это? Вплывая в пещеру, Люси отметила, что в ней было непривычно темно. Новая луна была слишком тонкой и высокой, чтобы осветить каменные своды, но тем не менее в дальнем конце она заметила яркое сияние.