— А какое место вы отводите в плане данной операции Особой армии?

— Мобильного резерва. Если на каком-то участке у нас начнутся серьезные затруднения, мы используем Особую армию. Кроме того, их летательные аппараты будут помогать корректировать движение войск и направления ударов, а также участвовать в корректировке артогня. САУ Особой армии примут участие в артиллерийской подготовке на начальном этапе наступления.

— Их артиллерия столь необходима? Ее же вроде немного? — Сталин удивленно посмотрел на маршала.

— Каждая их самоходка способна заменить нашу батарею, а то и две. У них фантастические системы управления огнем, товарищ Сталин. И фантастическая скорострельность. Одна установка способна выпустить снаряды по разным траекториям, с тем чтобы они достигли цели одновременно. — По виду Шапошникова можно было сказать, что ему очень хотелось, чтобы таких установок в армии было побольше.

— Еще что-нибудь хотите добавить, Борис Михайлович? — Сталин закурил трубку и подошел к окну.

— Конно-механизированная группа будет нашим вторым эшелоном в этой атаке. Когда наши войска прорвут оборону немцев под Минском, то мы введем ее в прорыв, закрепляя успех. Ее целью будет взятие Гродно и удар в направлении городка Сувалки. — Маршал показал означенные направления на карте.

— Что же, цели прэдстоящей операции ясны, задействованные силы обозначены. Как у нас с подготовкой?

— Боеприпасы, топливо заготовлены. Довольно плохо с ремонтными мощностями, товарищ Сталин, но это мы быстро исправить не можем.

— Ладно. Теперь, товарищи, давайте перейдем к обстановке на Южном фронте…

15 июля 1941 года. Москва.

Весь день капитан Антонов чувствовал волнение. Это же надо, встреча с самим Сталиным! Это просто уму непостижимо! Причем уже завтра.

Владимир не удивлялся своему волнению. Это было как-то понятно, что ли. Все же завтра он увидит человека, правившего Россией дольше любого царя. По крайней мере, капитан слышал что-то вроде этого.

Так что завтрашняя встреча была, мягко говоря, волнующей. Расхаживая по гостиничному номеру, Владимир принялся напевать что-то из репертуара «Любэ», не обратив внимания на то, что приставленный к нему охранник внимательно прислушивается к мелодии.

— Простите, товарищ капитан. Можно вопрос? — Владимир поднял голову и посмотрел на спрашивающего. Тот выглядел явно заинтересованно.

— Конечно, Андрей.

— А что это вы за песню напеваете? Просто я слежу за эстрадой, но такой песни не слышал.

— Эээ… ну как вам сказать. — Капитан несколько растерялся. Он понятия не имел, знал ли этот человек о пришельцах из будущего. Поэтому, решив не рисковать раскрытием государственной тайны, соврал: — Я, когда на фронте был, написал.

— Вы молодец, товарищ капитан. Мне нравится. Может, сыграете как-нибудь?

— Да-да, конечно. Буду рад.

От дальнейшего смущения Антонова спас своим появлением Ледников.

— Ну что, герой, готов к завтрашнему?

— Так точно, товарищ генерал армии. Волнуюсь только слегка.

— Ну, волнение — это нормально. Я тоже слегка дергаюсь — все-таки твой генерал не камень. Но это понятно. Встречаемся все-таки со Сталиным, а не, мать его, с губернатором нашим каким-нибудь. Так что ложись спать, сынок, завтра будешь дергаться.

— Есть ложиться спать, товарищ генерал армии!

Усмехнувшись, генерал Ледников вышел из номера.

— Итак, Лаврентий Георгиевич, благодаря действиям вашей группы Красная Армия успела завершить мобилизацию.

— Спасибо, товарищ Сталин. Я должен отметить, что и генерал Соломенцев, и генерал Веткач отлично справились со своими обязанностями. А также офицеры и солдаты. А что касается нашей помощи… У меня ни секунды не возникало сомнений, когда я понял, в какую ситуацию мы попали. Победа над фашистским Рейхом и восемьдесят лет спустя считается одним из важнейших достижений нашего государства.

— Что ж, товарищ Ледников, не зря вы свой орден получили.

— Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!

— Да ладно вам, Лаврентий Георгиевич, мы здесь одни, не надо подобных восклицаний. — Сталин с улыбкой помахал руками. — Можно просто Иосиф Виссарионович. У меня вот к вам какой вопрос, товарищ Ледников. Что вы можете сказать о капитане Антонове?

Увидев, как напрягся генерал, Сталин покачал головой:

— Да не волнуйтесь вы так, никто его в лагерь отправлять не собирается и записывать в немецкие шпионы тоже. Просто товарищ Берия рассказал, что один из его людей слышал, как товарищ капитан напевал некую весьма приятную песенку, приписанную товарищем Антоновым себе.

— Он мне доложил об этом инциденте, тов… Иосиф Виссарионович. Напевая эту песню, он не ожидал интереса со стороны охраны. Когда таковой интерес возник, то капитан Антонов, не зная, известно ли охране о происхождении нашей группы, предпочел ввести охранника в заблуждение, чем рисковать раскрытием государственной тайны.

— Это предусмотрительно, товарищ Ледников. Но вы меня недопонимаете. — Увидев удивленный взгляд генерала, Сталин пояснил: — Товарищ Антонов у нас герой. Спланировал и провел операцию по захвату командующего двадцать четвертым корпусом. Провел ее с риском для жизни и даже получил ранение, прикрывая отход группы. А стране нужны герои, товарищ Ледников. Стране нужны примеры, эталоны, к которым стоит тянуться. Эдакий шаблон «таланта во всем». И мы с товарищем Берия выбрали одним из героев товарища Антонова. И его «песнопения», — Сталин усмехнулся, — нам только на пользу. Согласно охраннику товарищу Колядову, голос у вашего капитана хороший. Так что помимо воинского искусства товарищ Антонов будет осваивать искусство музыкальное. Так что хотелось бы услышать и ваше мнение, Лаврентий Георгиевич. — Сталин вновь стал называть Ледникова по имени-отчеству.

— Что я могу сказать об Антонове. Не курит, матом в мирной жизни не ругается, сослуживцы в целом хорошо отзываются. Отличался в нашем времени несколько раз, особенно в крымском конфликте — спас там несколько мирных жителей, рискуя собой. Спокойный. Там, — генерал эмоционально махнул рукой, — осталась невеста. Алкоголем не злоупотребляет. В целом хороший человек. По крайней мере, мне о его ярких недостатках неизвестно. О мелких тоже, товарищ Сталин. Наверняка они есть, все же капитан Антонов просто человек, но мне о них неизвестно. Еще одно, товарищ Сталин. Сослуживцы дали ему прозвище «Добрый». Полагаю, это может что-то значить.

— Хорошо, товарищ Ледников. Послезавтра у нас начало наступления, так что вы уж там не подведите.

— Не подведем, товарищ Сталин. Не подведем.

18 июля 1941 года.

Выведенные на позиции советские войска приготовились к атаке.

Ровно в четыре часа утра артиллерия начала артподготовку, продлившуюся полчаса. Но когда замолчала артиллерия, заговорили «катюши». Несколько тысяч выстрелов для этих красавиц, в авральном порядке сделанных меньше чем за месяц, продемонстрировали немцам, что такое «Вундерваффе».