ним все в порядке. На следующий день, проспавшись, он пришел, сказал, что у него претензий нет, ее отпустили, но назначили пробацию для нее тоже. Она должна была отработать определенное количество часов на общественных работах, ходить на семинары и заниматься с психологом, и за все это еще и деньги платить. Дополнительным отягчающим моментом было то, что полицейские (3 мужика) написали, что она сопротивлялась аресту, поскольку долго собиралась.

В группе девушек, с которыми она ходила на семинары, где нужно было рассказывать о себе, оказалось, что отмороженной являлась только одна. Остальные тоже признались, что они избили своих бойфрендов, мужей, но приняли вину на себя, – чтобы тех не посадили в тюрьму, поскольку у них уже были правонарушения. Надо сказать, что они живут в маленьком городке, где, оказывается, живет много женщин-агрессоров. Поток этих агрессоров, видимо, никогда не иссякает, поскольку полицейские отделения существуют в том числе и на эти деньги. Бойфренд дочери моей знакомой – очень внушительных размеров молодой парень. Но в Америке – всеобщее равенство. Да, кстати, дочь знакомой и ее бойфренд – с хорошими зарплатами, на хороших должностях, с хорошим образованием. В этой истории есть еще несколько деталей. Например, когда ее отпустили из тюрьмы, то запретили жить дома, поскольку она агрессор, а ее громадный бойфренд – жертва насилия. Пришлось нанимать адвоката, чтобы он оформил официальное разрешение для нее жить дома. Деталь тут, что дом ее, а не бойфренда. Опять-таки, все изначально было рассчитано на женщин с детьми, чтобы муж, бойфренд не мог их выгнать на улицу даже из своего дома; но тут же всеобщее равенство… Другой деталью является то, что первоначальная «пробация» на 1 год переносилась 2 раза не по её вине (первый раз – потому что поменялись правила и начальство; второй раз – из-за коронавируса). Она потеряла работу (это обычное дело в Америке, большинство меняет работу через несколько лет по разным причинам) и новую не искала, поскольку пока пробация – это присутствует в общественной записи, и ее может увидеть будущий работодатель. Когда пробация убирается – то и запись тоже. Сейчас, правда, выяснилось, что запись удаляется не сразу, а через полгода. Поскольку ты платишь деньги, то суды заинтересованы продлевать пробации.

Кстати, в России только 0,4 % мужчин подают иск на домашнее насилие (по сравнению с женщинами – 99,6 %), и они являются или престарелыми, или инвалидами; в большинстве своем они подают иск на других мужчин. В общем, из-за законности с какими-то перекосами и, видимо, большой жесткости, я не удивляюсь, что темнокожие граждане Америки восстали, поскольку они являются основными субъектами полицейской системы (поскольку чаще нарушают закон). Но и белым людям, даже с нормальным образованием, нередко достаётся за мелкие провинности, как мы видим. Еще вспомнила один случай из жизни знакомых: ехала девушка, остановил ее полицейский, она спросила, почему, ничего ведь она не нарушала, и пошутила: «У вас что, план сегодня по задержанию?». С полицейскими тут шутки плохи: вытащил он ее из машины, руки за спину, и лицом сильно ударил о капот. Правда, в этом случае она написала жалобу, и ей ответили, что полицейского уволили – видимо, жалоб на него было так много, что даже разбирать не стали. Как всегда, есть тут и свои плюсы – те, кому есть что терять, более законопослушны; в отличие от России, с правонарушениями (например, пьянством за рулем или дебошем) тут быстренько окажешься в тюрьме. Тут за превышение скорости на дорогах водителю грозит серьёзный штраф или даже вызов в суд; в то время как в России пранкеры гоняют по дорогам безнаказанно, калеча и убивая людей. А многочисленные штрафы за превышение скорости часто не оплачиваются.

У основной массы наших знакомых дети старше 20 лет. Есть знакомая семья, у которой есть маленький сын, а девочкам – одной 13 и второй только что исполнилось 18; очень хочется надеяться, что их случай – какое-то исключение хотя бы для наших российских семей. Правда, судя по тому громадному информационному потоку (глава 4), который идёт по поводу разного рода меньшинств последние 4 года, это, видимо, реальная действительность. Надо сказать, что семья очень хорошая: папа – программист, работающий в одной из лучших компаний Америки, какой-то даже начальник там; а жена сидит с детьми дома. У американцев принято старшим школьникам где-нибудь подрабатывать, и вот в месте подработки старшая дочка познакомилась с лесбиянкой и тоже сама решила стать лесбиянкой; правда, её подружка проявила себя нехорошо, украв вещи из её дома. После этого инцидента старшая дочка лесбиянкой уже быть не хочет, она находится сейчас в «неопределённом» статусе, то есть ещё не определившаяся со своими половыми предпочтениями, но завела себе новую подружку, которая девочка, но выдаёт себя за мальчика. Эта подружка очень понравилась её младшей сестре, точнее, понравилась идея быть мальчиком. Тем более, это решило её какие-то проблемы. Ей очень нравился мальчик, который не обращал на неё внимания, а вот теперь, когда она стала мальчиком, они подружились. Одевается она как мальчик, на голове – кепка; а самое главное, она поменяла себе имя на мужское и требует, чтобы её называли «он». В школе она уже официально поменяла имя, и американские школы относятся к этому очень хорошо. Младшая дочка, которая теперь мальчик, говорит, что она гей, поскольку ей нравятся мальчики. Что при этом делают родители? Поход к психологу, который популярен в Америке и иногда приносит какую-то пользу, для них исключён, поскольку психолог может решить, что родители против смены пола, а это может караться тем, что их лишат родительских прав и ребёнка у них заберут. И основное, конечно, что дети запугивают родителей тем, что донесут в школу, что те не поддерживают их альтернативный образ жизни, или, хуже того, что покончат жизнь самоубийством. Старшая дочка уже сообщала в школе своей подружке, что собирается покончить жизнь самоубийством; та сообщила учителям, которые вызвали скорую помощь и её поместили на неделю в больницу.

Глава 4. Почему мы не американцы

4.1. Чем русские отличаются – наши «скрепы»

Заходишь в банк, спрашиваешь курс обмена валют, и человек на вахте говорит: «У нас не очень хороший, вот тут банк есть за углом, у них лучше». Исключен в Америке такой разговор – не будет сотрудник компании рекламировать конкурента. Другой пример: в Америке ты задаешь вопрос на улице, как куда-нибудь пройти, и тебе на него отвечают. A вот в России часто не просто отвечают, а пытаются дать совет: надо ли тебе туда идти – может быть, лучше в другое место? Ещё пример: