— Чью каюту, мадемуазель?

— Эта каюта — моя, поскольку меня в нее поместили!

— Вы вновь заблуждаетесь, мадемуазель.

Роган вновь трезво взглянул на вещи. Эта девица вовсе не ребенок. Трудно назвать воплощением невинности столь ядовитую змею.

Он продолжил с оттенком предостережения:

— Не в ваших интересах будить во мне враждебность. Я прекрасно .понимаю цель вашего появления на палубе.

— Цель? — Габриэль поразила его, внезапно покраснев. — Цель была вполне очевидной. А вы настолько пренебрегаете мной, что просто бросили на произвол судьбы.

— Вздор!

— Pardon?

Не уверенный в том, что он в состоянии сдерживать свои бурные чувства, Роган резко поднялся. Схватив узелок, лежавший на стуле, он швырнул его на постель.

— Наденьте это!

— Что-о-о? — Габриэль яростно взглянула на ношеные матросские штаны и рубаху. — Вы хотите, чтобы я носила эти лохмотья?

— Вы будете их носить, мадемуазель.

— Не буду!

Роган шагнул к ней.

— Вы наденете это сейчас же, или я сам одену вас!

— Вы не посмеете!

— Я? Посмею… — голос Рогана осекся и восстановился только с новым вздохом. — Я не допущу, чтобы вы издевались над моей командой, появляясь на палубе чуть ли не голой!

— Голой?..

Серые глаза широко раскрылись.

— Я не позволю, чтобы вы демонстрировали перед ними свои прелести, пытаясь совратить их!

— Совратить?.. Роган стиснул зубы:

— Разговор окончен.

— Вон отсюда!

Его гонят из собственной каюты! К его гневу примешалась мысль о забавности этой ситуации, но быстро исчезла.

— Запомните, мадемуазель, я вас предупредил!

— А я сказала, вон отсюда!

Приказ маленькой чертовки был послан ем когда Роган закрыл за собой дверь. Выполнит ли указание?

Внутренний голос подсказывал, как непросто ему будет с честью выйти из сложившейся ситуации, если она откажется подчиниться. Роган медленно направился к лестнице, которая вела на верхнюю палубу.

Как только за ненавистным капитаном захлопнулась дверь, Габриэль взорвалась. Она — специально выбежала голой? Как осмелился этот заносчивый негодяй даже подозревать ее в попытке совратить кого-то из его безобразных матросов?!

Ярость Габриэль переросла в бешенство, как только она глянула на принесенную ей одежду, лежавшую рядом на кровати. Он посмел допустить хоть на один миг, что она подчинится его приказу надеть это ужасное тряпье?! Ни за что! Она уже доказала, что не будет носить сандалии для рабов.

В этот момент в ногах что-то заныло, и Габриэль поморщилась от боли. О проклятие! Сама судьба напоминает ей об ошибке, допущенной от непомерной гордыни! Она достаточно настрадалась и уже не раз раскаивалась в том, что отказалась от этих злосчастных сандалий.

Габриэль пощупала ношеную матросскую одежду. Грубая и крепкая, она выглядела только что выстиранной.

Вы наденете это… или я сам одену вас!

Он не сделает этого! Габриэль задумалась. А если сделает?..

Припомнилась невероятная сила его рук, когда он подхватил ее на верхней палубе, принес вниз и уложил на эту постель.

После нескольких минут раздумий она поднялась на ноги. Немного поколебавшись, Габриэль стащила через голову свою опозоренную ночную рубашку. Чувствуя неловкость оттого, что оказалась обнаженной, она быстро схватила матросскую рубаху и проскользнула в нее, а затем натянула на свои длинные ноги мешковатые штаны. Прижав широченный пояс штанов к своей тонкой талии, она решительно застегнула их на все пуговицы.

Все в порядке, она одета. Габриэль опустила руки вдоль туловища. И штаны упали на пол. О черт! Она наклонилась, чтобы натянуть их, и, к своему ужасу, почувствовала приближение острого приступа тошноты. Нет, нет… только не это…

Внезапный спазм заставил выкинуть из головы все мысли, кроме двух: когда это закончится и за что она наказана судьбой?..

Роган, подняв бинокль, стал обозревать раскинувшееся до самого горизонта волнующееся море. Он занимался этим весь последний час, так что стал противен сам себе.

Трус… Он скрипнул зубами. Сколько же истекло времени с тех пор, как был поставлен ультиматум маленькой бестии внизу? Час… два… три?.. Кого он пытается одурачить? Ведь прекрасно знает, что давно прошло время обеда и скоро наступит ужин.

Поднос с едой эта чертовка вернула нетронутым. Бертран сообщил ему об этом с некоторым беспокойством, что было ему несвойственно. Роган не решился спросить Бертрана, поменяла ли она одежду, и не справился о ее поведении, решив, что сам скоро спустится вниз, где найдет ответы на все вопросы.

Он решительно вознамерился вбить в голову Габриэль Дюбэй понимание, что именно от него зависит ее судьба. Он никак не предполагал, что эта хрупкая девушка окажется столь своевольной и что ему будет так трудно заставить себя сделать все необходимое, чтобы она осознала всю серьезность своего положения.

Он не может допустить никакого промаха, как только они войдут в залив Баратария. Крайне необходимо, чтобы ее присутствие на корабле сохранялось в глубокой тайне. Никто не должен заподозрить, что Рапас и есть капитан Роган Уитни, намеревающийся открыть новоорлеанцам глаза серией разоблачений Жерара Пуантро, вслед за которыми последует его полная капитуляция.

Сохранение секретности было жизненно необходимо для безопасности как его самого, так и команды корабля. Изоляция надменной мадемуазель во время стоянки в заливе Баратария, будь она связана и с кляпом во рту или под усиленной охраной, вовсе не была его прихотью. Он был абсолютно уверен, что неумолимо приближается время, когда придется принять решение о необходимости таких чрезвычайных мер.

Они прибудут в залив с наступлением темноты, через несколько часов. Неожиданно к нему вернулись знакомые терзания. Роган прикрыл глаза, и отзвуки воплей умирающих, грохот канонады, треск, сопровождавший погружение «Вентуре» в морскую пучину, — все встало вновь перед его мысленным взором.

На этом железном пруте стоит клеймо в виде буквы «П». Оно навсегда заклеймит вас как пирата. Добавлю, что эта буква — начальная от Пуантро, фамилии человека, который вас уничтожит!

Моментально открыв глаза, Роган решительно направился в сторону нижней палубы, где находились каюты. Три долгих года ушло у него на разработку плана возмездия. Желанный час расплаты близился. Он не позволит избалованной девчонке, только со школьной скамьи, сбить его с пути на самом последнем этапе. Она поможет ему — или поплатится!

— Почему ты так смотришь на меня, Мари? — сказала Манон, глядя в зеркало на отражение горничной, стоявшей в проеме двери ее спальни. Сидя за туалетным столиком в кружевном пеньюаре, так гармонировавшем с ее утонченной внешностью, Манон замерла в ожидании ответа. Мари продолжала молчать.