Ни хрена себе, да это ж Вебер Грегстон! Панк с кусачками для ногтей в качестве серег схватил Вебера за плечо. Мне было любопытно, как Вебер выйдет из этой ситуации. Однако потом я испугалась, что он может запросто взять и послать парнишку в нокаут.

Я ошиблась. Вебер лишь выставил руку для пожатия:

— Точно. Привет-привет.

— Да пошел ты! Твой новый фильм — полное дерьмо. Что, никто из этих долбаных критиков не говорил тебе такого, а?

Лицо Вебера сделалось непроницаемым, и я осознала, что напряженно замерла.

— Значит, у вас на них зуб. Ничего не попишешь. До скорых встреч.

— А это, что ли, женушка? Ни хрена себе, великий-могучий Вебер Грегстон в универсаме! А где газированное какао, мистер режиссер? Как насчет семейного обеда из лапши, ближним планом?

Я подумала, что Вебер сейчас зашвырнет его в стеллаж мороженых полуфабрикатов, но вместо этого режиссер вдруг принялся корчить рожи. Задвигал ртом, высунул язык, до красноты натер лоб. Это надо было видеть.

Панк пришел в замешательство. Он явно ожидал море крови и кучи костей, а вместо этого Вебер Грегстон кривлялся перед ним как безумный.

Что еще хуже (и смешнее), Вебер стал пихать его грудью и выкрикивать названия городов, не прекращая в то же время корчить рожи.

— Детройт! Луисвилл! Шмяк.

— Грегстон, ты чего?

— Финикс! Бойсе! Шмяк. Шмяк.

Парень метнул на меня взгляд, сердитый и беззащитный.

— Че это с ним?

— Хьюстон! — Шмяк. — Шривпорт! — Шмяк.

— Псих ненормальный! Снимать не умеет, да еще крыша поехала!

Панк отступил и врезался в стеллаж картофельных чипсов; судя по тому, как воинственно он подобрал с пола пакетик, могла последовать дуэль на чипсах, но он счел за лучшее ретироваться.

— Псих! Ненормальный! — выкрикнул парень и быстрым шагом удалился по проходу, опасливо косясь на нас через плечо.

Когда тот скрылся, Вебер тряхнул головой и опустил взгляд на Мей. Представление ей понравилось, и она не сводила с Вебера глаз. Он улыбнулся и высунул язык; она отозвалась воркованием.

— На чем я остановился?

— И часто с вами так?

— Только сразу после выхода фильма. Тогда в газетах печатают мою фотографию и… — Он пожал плечами. — Каллен, так что мне с вами делать, а?

Я остановилась и посмотрела ему прямо в глаза:

— Если я такая чаровница, почему в прошлый раз вы вели себя как форменная свинья?

— Потому что я и есть свинья, а люди меня иногда просто пугают. Вы мне понравились, и я не сразу понял, с кем имею дело. Обычная глупая игра. Кто его знает. Послушайте, Каллен, вообще-то у меня плохая память на лица. Но после нашей встречи я только о вас и думаю. Сколько мы виделись, полчаса? И знаете, что самое странное? Все это началось после того, как вы меня шарахнули. Когда вы только пришли, я подумал: экая красоту ля, ну, где наша не пропадала. Но после того, как вы мне врезали, это стало каким-то наваждением прямо. Чистая правда!

Мы продолжили наш путь в молчании, и я нашла по списку остальные продукты. У кассы Вебер попытался заплатить, но я ему не позволила.

На улице мы вдруг встали как вкопанные и принялись внимательно разглядывать друг друга. Каллен, это же Вебер Грегстон, знаменитый кинорежиссер. И он от тебя без ума. Что скажешь?

— Вы действительно обзванивали по справочнику всех Джеймсов?

— Всех подряд — вы оказались семнадцатыми. Можете проверить. Мне понадобилось три дня, только чтобы собраться с духом и взяться за телефон.

Снова пауза; потом я протянула руку и поправила ему воротничок:

— Вебер, я крайне польщена, но ничего не выйдет. Я люблю своего мужа и не хотела бы терять его и то, что у нас наконец есть. Понимаете, о чем я? — Он улыбнулся, кивнул и опустил взгляд. — Слишком большого труда все это стоило, чтобы теперь рисковать. Наверное, в глубине души я бы все отдала, чтобы встречаться с вами, но не могу. Не буду.

— Совсем без шансов? Может, в кино как-нибудь выберемся или еще куда?..

Он сам уже не понимал, что говорит, — именно это тронуло меня глубже всего. В результате ирония последней фразы прошла почти незамеченной. Но потом он широко улыбнулся и коснулся моего предплечья.

— Говорят, новый фильм Вебера Грегстона — полное дерьмо. Сами только что слышали. Может, сходим?

Момент прошел, и мы снова выбрались на твердую почву.

— Не-е, я уже смотрела, одиннадцать раз. — Я скользнула взглядом по его куртке. — Замечательная у вас куртка. Не надо только так оттягивать карманы, испортите. — Я встретила его взгляд. На лице Вебера мелькнула улыбка и тут же исчезла. — Нет, Вебер, ни малейшего шанса. Спасибо, что составили нам компанию. Мей тоже понравилось — она целую неделю так не хихикала. Корчить рожи у вас получается куда уморительнее, чем у меня.

Он поцеловал кончики своих пальцев и прикоснулся ими к моему лбу:

— До встречи. Господи, нет, лучше и не думать.

Я проводила взглядом его удаляющуюся спину, потом глубоко вздохнула и закатила глаза. Королева на день.

— Посылка для Джеймсов.

Я отщелкнула все замки и впустила в прихожую почтальона «Юнайтед парсел сервис». Пакет был большой и коричневый, адресован мне. Ни обратного адреса, ни эмблемы магазина. Сюрприз от Дэнни или от родителей?

Развернув оберточную бумагу и увидев, что там, я охнула и так и села. Кожаная куртка от Джанни Версаче[43], точно такая же, как у Вебера. Из материала того же, что и наши сны. Предел мечтаний. Новая, с иголочки, и сказочно пахнущая — даже сквозь упаковку, — как может пахнуть только новая нарядная одежда.

— Ай да Вебер. Ну дает!

День уже перевалил за середину, и снова шел снег. Я подумала: где, интересно, сейчас Вебер — тоже смотрит на нью-йоркский снегопад или сидит в далекой Флориде под апельсиновым деревом?

Куртка оказалась на размер больше, но мне это понравилось. Я вспомнила, как в старшем классе носила свитер моего тогдашнего приятеля — с монограммой школы, за спортивные успехи. Я походила по комнате, руки в карманы, шик-блеск. Показалась Мей, но ту гораздо больше интересовал ее мобиль. Наконец я вдоволь попозировала перед зеркалом в ванной комнате.

Во внутреннем нагрудном кармане я обнаружила конверт. Понимая, от кого это, и гадая, что там может быть, я распечатала конверт, но далеко не сразу набралась духа извлечь письмо и прочесть.