— Мы взяли плот в силу необходимости, — сказала мама.

— Я не склонен осуждать, — ответил незнакомец. — Слишком часто людей судят поспешно. И все же я должен напомнить вам заповедь: «Не укради».

— Про «Не одолжи» ничего не сказано, — возразила Джинкс.

Незнакомец улыбнулся ей, и я наконец сообразила то, о чем могла бы догадаться сразу при виде того, как он был одет и в особенности при виде промокших и грязных брюк, — это был тот самый проповедник, который крестил в реке.

Проповедник подошел ближе, а я подвинулась и словно невзначай положила руку на подходящий камушек у самой воды — если что-то пойдет не так, надо быстро схватить камень и со всей силы запустить ему в морду. Но вроде бы враждебных намерений проповедник не обнаруживал. Подошел, улыбаясь, и встал у воды, обхватив рукой подбородок, внимательно оглядывая плот.

— Трудновато им управлять, да? — спросил он.

— Немного есть, — признал Терри.

— «Немного»! Еще как трудно! — подхватила Джинкс. — Нравный, как шетландский пони.

— Шетландцы кусаются, — кивнул проповедник. — Я бы мог об этом порассказать.

— Это плот, а не пони, — напомнил ему Терри.

— Разумеется, — ответил проповедник. — Мы с юной леди беседовали метафорически.

— Ясно тебе, Терри? — подколола Джинкс. — Именно так мы и беседовали.

— Я понял, — сказал Терри. — Но я говорю не метафорически.

Проповедник обогрел своей улыбкой мою маму:

— Они все — ваши? То есть кроме цветной девочки?

— Моя только Сью Эллен, — ответила мама, кивая в мою сторону. — А это ее друзья.

— И ваши тоже? — уточнил он.

— Думаю, что да, — сказала мама. — Да, конечно. Это мои друзья.

— Ну, раз они друзья столь прекрасной леди, то будут и моими друзьями. Я — преподобный Джек Джой. Меня действительно зовут Джой, «Радость», я не выдумал это имя ради религиозных целей, хотя и правда считаю себя мужем радости, мужем веселья, и всегда готов пошуметь во славу Господню.

— Я Хелен Уилсон, — представилась мама, — а это моя дочь Сью Эллен. Цветную девушку зовут Джинкс, а молодого человека — Терри.

— Без фамилий? — обратился он к ним, улыбаясь (он только и делал, что улыбался).

— Сойдет и так, — кивнул Терри.

Я сообразила, что мама, того гляди, выложит, кто мы такие и от кого бежим, — чересчур расположилась к проповеднику.

— Денек выдался жаркий, — рассуждал между тем преподобный. — Не хотите ли заглянуть ко мне домой и выпить чаю? Одна овечка из моей паствы только что доставила мне целую глыбу льда — привезла ее на машине из Марвел-Крик, половина так и осталась лужицей на полу багажника, пока она ее доставила. А еще она привезла жареного цыпленка. Все это дожидается на леднике, и цыпленок, и лед. Если льда хватит, попробуем сделать мороженое, но заранее обещать не могу.

— Зачем же вы пришли на берег, если у вас столько еды дома? — удивилась Джинкс.

— Я не был голоден и пошел посмотреть, не прибывает ли вода. Собирался порыбачить и хотел знать, насколько высоко поднялась река.

— И насколько? — поинтересовалась я.

— Высоко. Так идемте ко мне, пообедаем. Отличный предлог уйти на время от воды и жары. По правде говоря, не так уж меня тянет рыбачить.

— Мы только что ели, — сказала я.

— Тогда только чай, — предложил он.

— Нам пора в путь, — настаивала я.

— Понимаю, вы соблюдаете осторожность, — продолжал преподобный. — Вы меня не знаете. Но могу вас заверить, за те два года, что я служу в здешних местах, я никого еще не подстрелил и не съел.

— Становится жарко, — заметила мама, приглаживая волосы. — Я бы выпила чашку чаю и что-нибудь съела — например, мороженое.

Я уставилась на маму во все глаза. Она кокетничала! Никогда в жизни не видела, чтобы мама кокетничала, но я видела, как это делала Мэй Линн, а она-то была в этом деле спец, так что я сразу поняла, что к чему. Но видеть, как это делает мама, было так же странно, как поглядеть на себя в зеркало и впервые обнаружить, что на самом деле я — гиппопотам в шляпе дерби.

— Отлично, — сказал преподобный. — Идите за мной.

— Нельзя бросать плот, — уперлась я.

— Еще как можно! — усмехнулся проповедник. — Он надежно привязан. А после того как мы перекусим, возьмем доски и гвозди и попробуем соорудить вам руль. Если вы собираетесь и дальше плыть вниз по течению, со штурвалом управляться будет гораздо проще. Насколько я понимаю, вас отнесло сюда со стремнины, а течение здесь сильное. Освежитесь, выпейте холодненького, съешьте хоть что-нибудь — и вперед.

Все мы, кроме мамы, пребывали в сомнении, мама же сразу вскочила и уже двинулась в сторону холма. Преподобный Джой-Радость радостно подхватил ее под руку и повел наверх. Не знаю, что он там ей нашептывал, пока они шли, но ей это нравилось, ее это забавляло — она хихикала.

Как давно уже я не слыхала ее смеха! А уж такого смеха — будто она девчонка, школьница, беззаботно играющая в новую игру!

Когда мама и преподобный Джой немного отошли, я сказала Джинкс и Терри:

— Что-то мне это не нравится.

— Если он узнает, что мы сбежали, он нас сдаст, — всполошилась Джинкс.

— Не думаю, чтобы наши преследователи успели кого-то предупредить, — успокоил ее Терри. — Они предпочтут держать эту историю с деньгами в тайне. А вдруг у него есть машина, и твоя мама ему понравилась, возьмет и отвезет нас в Глейдуотер, тогда и плот не понадобится. Пошли скорей, не будем спускать глаз с твоей мамы.

Мы подобрали ценное имущество, в том числе деньги и прах Мэй Линн, и поспешили за преподобным Джоем и мамой вверх по холму.

Дом преподобного Джоя оказался невелик, но крепко сложен из бревен и крыт мелкой дранкой. Он поднимался выше большинства одноэтажных домов. Дранка была покрыта тонким слоем дегтя, чтобы не просочилась вода, а по краям из дранки торчал рубероид. Крыша так и сверкала на солнце. Парадное крыльцо тоже было сколочено на совесть, ступеньки надежные, на площадке — кресло-качалка.

Перед домом стоял черный автомобиль, весь в пыли, спереди недоставало правого колеса. Ось с этой стороны подпирали деревянные колодки, а вокруг машины проросла трава, как волосы прорастают вокруг родинки. С полдюжины ворон разбили тут свой лагерь и раскрасили машину своим пометом в белую крапинку, точно щенка пойнтера, — на нас эти пташки взирали исподлобья, когда мы проходили мимо. Вряд ли этот автомобиль на деревянных подпорках способен был куда-либо нас отвезти, даже если бы мы уболтали преподобного.

Перед домом имелся и колодец — ладный, из выдержанного дерева, с крышей наверху, а сбоку — широкая приступка, чтобы встать на нее, взяться за веревку и, раскрутив ворот, опустить на глубину ведро. Высмотрела я и приличных размеров хлев, тоже поблизости. Он был сложен из таких же бревен, как дом, и крыт похожей дранкой. Часть хлева оставалась открытой, там была только крыша да длинная скамья, а другая часть была окружена стеной. Что еще? Отхожее место, крашенное в кроваво-красный цвет, недавней постройки — поблизости еще валялись лишние доски и тому подобное.