* * *

Из собора Габриель вернулся в отель и сказал менеджеру, что выписывается. Потом успокоил его, мол, причина срочного отъезда — несерьезная. Так, небольшой кризис дома, с которым разобраться под силу только несравненному герру Йоханнесу Клемпу из Мюнхена. Менеджер печально и понимающе улыбнулся, а в душе только порадовался: наконец этот несносный немец уезжает! Персонал гостиницы единогласно признал его самым отвратительным постояльцем, и Мафуз — старший носильщик — даже мысленно желал ему сдохнуть.

Именно Мафуз, стоя, будто колонна, на посту у парадного входа, провожал его взглядом, когда Габриель под личиной герра Клемпа скрылся в ночи. Несколько минут он катался по ночным улочкам города, чтобы проверить, нет ли «хвоста», затем, погасив фару, выехал на неровную грунтовую дорогу, что вела вдоль границы сельской долины. Одна из вилл — та, что на востоке, — светилась огнями, будто в честь праздника. Келлер затаился в сосновой рощице и пристально смотрел на дом. Присоединившись к нему, Габриель тоже стал следить за домом. Через несколько минут в саду появился скрытый тенью человек, сверкнула зажигалка. Вытянув в его сторону палец, Келлер прошептал:

— Бах-бах, ты труп.

Потом они с Габриелем вернулись в «рено» Келлера и, не включая света в салоне, обговорили последние детали плана: штурм, позиции, секторы поражения и то, как вести себя внутри дома. Спустя двадцать минут осталось решить, кто первым выстрелит, запустив механизм действия. Габриель вызвался было добровольцем, однако Келлер урезонил его — напомнил, что он в Херефорде на «бойне» набрал больше всего очков.

— То было просто упражнение, — отмахнулся Габриель.

— С боевыми патронами, — возразил Келлер.

— И все равно упражнение.

— Что предлагаете?

— Я как-то всадил пулю в лоб палестинскому террористу, проехав мимо на мотоцикле, на заднем сиденье.

— И что?

— Террорист сидел в самом центре людного кафе на бульваре Сен-Жермена в Париже.

— Ну да, — изобразил скуку Англичанин, — кажется, я читал об этом в учебнике истории.

В конце концов подбросили монетку.

— Не промахнитесь, — сказал Габриель, пряча монетку в карман. Жребий выпал Келлеру.

— Я никогда не промахиваюсь.

Было около десяти вечера — время штурма еще не пришло. Келлер решил вздремнуть, пока Габриель следил за виллой, представляя небольшую комнатку в подвале: койка, наручники, мешок на голове, ведро для справления нужды, шумопоглощающая изоляция на стенах — чтобы никто не слышал криков несчастной женщины, переставшей быть собой. На мгновение он мысленно перенесся в зимний березовый лес где-то в России: он брел по снегу к даче. Габриель моргнул, чтобы избавиться от воспоминаний и невольно коснулся коралловой руки на шее. Со смертью девушки, вспомнил он предупреждение, откроется правда.

* * *

Четыре часа спустя Габриель потряс Келлера за плечо, и тот моментально проснулся. Вышел из машины и достал из багажника рюкзак, внутри которого лежали: два мотка скотча, пара усиленных болторезов и два глушителя — один для ХК-45 Келлера, второй — для «беретты» Габриеля. Прикрутив глушитель к стволу пистолета, Габриель закинул на плечо рюкзак и последовал за Келлером через рощу; вместе они перешли границу долины. В небе не было ни звездочки, даже луна не светила; ветер не дул. Келлер ступал по жесткой траве и камням тихо и медленно, будто шел под водой. Через каждые несколько шагов он поднимал правую руку, давая Габриелю сигнал остановиться. В словах они не нуждались — каждый шаг, каждое действие обговорили заранее.

У подножья холма разделились: Келлер зашел к вилле с юга и укрылся в сточной канаве. Габриель — с востока и засел в гуще вереска, в пятидесяти футах от границы освещенной зоны. Прямо напротив него были французские двери, ведущие из сада в гостиную. Сквозь щели в ставнях пробивалось мерцание экрана телевизора, и даже вроде бы виднелась тень человека.

Габриель взглянул на часы: 2:37. Оставалось три часа до рассвета, потом человек на вилле больше в сад не пойдет. Он выйдет последний раз — глотнуть свежего воздуха, полюбоваться ночным небом, пускай даже нет луны и звезд и не дует ветер. Из сточной канавы к югу от виллы раздастся единственный выстрел, и начнется действие… Койка, наручники, ведро для нужды и женщина, которая уже не помнит себя.

Габриель снова взглянул на часы — прошло всего две минуты — и поежился от холода. Желая отвлечься, он мысленно перенесся к себе в мастерскую, за холст: на нем Сусанна купалась, тогда как за ней подглядывали деревенские старейшины. Вновь он поместил вместо нее на картину Мадлен, только на сей раз он залечивал раны, причиненные не временем, а людьми.

В своем воображении Габриель работал неспешно: убирал следы от оков на запястьях, возвращал плоть исхудалым плечам, цвет — впалым и бледным щекам. И все это время он следил за утекающим временем, за виллой, что стояла на заднем плане воображаемой картины. Два часа было тихо, затем, когда на востоке забрезжил первый лучик рассвета, французские двери приоткрылись, и в сад к Мадлен ступил мужчина. Он потянулся, посмотрел налево, направо и снова налево. По просьбе Мадлен Габриель быстренько завершил реставрацию; когда на юге в сточной канаве мелькнула вспышка, он поднялся с колен, выхватил пистолет и побежал к дому.

К тому времени, как Габриель вошел в освещенную зону, Келлер уже во весь опор мчался по саду. Он первым добежал до открытой двери и встал слева от нее. Габриель остановился справа и бегло взглянул на поверженного охранника: даже не проверяя пульс, он понял, что мужчина мертв. Пуля сорок пятого калибра четко вошла в череп и вынесла мозги. Мертвец так и не понял, что его поразило. Он и умер-то, еще не коснувшись земли. Достойная смерть — для преступника, солдата… для всякого.

Габриель взглянул на Келлера. Оба замерли в одинаковых позах: плечом к стене, держа пистолет обеими руками, дулом вниз. Келлер коротко кивнул. Поднял пистолет на уровень глаз и медленно вошел в дом. Габриель — следом, прикрывая Англичанина справа. В гостиной было пусто и тихо, только работал телевизор: Джимми Стюарт вытаскивал Ким Новак из воды в бухте Сан-Франциско. Пахло прокисшей едой, табачным дымом и пролитым вином. Всюду валялись пустые коробки из-под продуктов. Месяц в Провансе, подумал Габриель, и тот проведен бандитами в духе марсельского криминального подполья.

Келлер вошел в пятно света от экрана телевизора, поводя пистолетом из стороны в сторону под углом в девяносто градусов. Габриель шел в полушаге следом, взяв на себя слепую для Англичанина зону. Так они дошли до разделяющей гостиную и столовую арки. Габриель заглянул в соседнюю комнату, огляделся во всех направлениях, не опуская пистолета, и вернулся к Келлеру. У входа в кухню повторил тот же маневр. В обеих комнатах он никого не заметил, и обе они были завалены грязной посудой и столовыми приборами. При виде беспорядка шея у Габриеля побагровела от гнева: как правило, если похититель живет как свинья, то и с пленником не слишком-то церемонится.