Уходить пришлось в буквальном смысле ползком. Немцы словно чуяли, что мы где-то рядом. Поисковые отряды до сих пор бродили в окрестностях, хоть и довольно лениво. Что самое гадское, у фрицев были собачки, пришлось мокнуть, залезая в холодную воду болота и буквально под водой проходить участок метров в двести. Повезло, «друзья человека» не чухнули, и я ушел. По карте выходило, что ближайший населенный пункт – это большое село, расположенное в сорока километрах. Что-то лениво мне было до него идти пешком, и, чуток осмотревшись, я засел на обочине одной из лесных дорог. С собой была веревка, вот ее и перекинул через узкую грунтовку, привязав один конец к дереву. Саму веревку удалось хорошо втоптать в грязь, и ее было совсем не видно. Сидеть пришлось долго, а потом чуть не лопухнулся. Дождавшись наконец немецких мотоциклистов, уже приготовился было дергать, так только за счет своих «бонус-читов» услышал далекие звуки моторов. Ехавшие два мотоцикла были передовым дозором, а вся остальная колонна почему-то шла на очень большом удалении. Я специально выбирал довольно прямой отрезок дороги, но когда пропустил «байкеров», колонны не было видно еще долго. Я даже на часы посмотрел, первый бэтээр появился только спустя пятнадцать минут. Чего это немчура так растянулась? Ведь за это время можно легко засаду организовать, и никто не заметит.

Что именно меня спугнуло, даже не понял. Просто в один миг как-то подобрался и рванул по канаве вдоль дороги вперед, в сторону уехавших мотоциклистов. А сзади уже раздавались команды на немецком. Каким-то образом немчура меня засекла. Обложили не плотно, заходили только с одной стороны, там, где я и лежал. Стрельбы не было, но погоня есть, чувствую. Долго так бежал или нет, не запомнил, но отмахав километра четыре, решил все же остановиться. Оказался я в поле, до ближайшего леса пара-тройка километров, вон он, справа на горизонте высится. По полю идти тяжело, вчерашний дождь сильно намочил землю, и ноги буквально вязли. С каждым шагом я, подобно пашущему трактору, перетаскивал на сапогах оковалки сырой земли. Немцы вроде отстали, по крайней мере чуйка молчит. Даже с бонусами я сильно устал. Кстати о моих любимых «читах». Хрен бы я прошел хотя бы половину без них. В сапогах и портянках, которые, уходя от погони, мне никто не дал бы поправлять и перематывать, я стер бы ноги по самые я… ну, некоторым по пояс, примерно. Повезло, что говорить, видимо, и стирал, но заживает пока хорошо, даже боли не возникает. Все же интересно, после тех коротких отрывков фраз в голове больше ничего такого не происходило. Надолго ли я сюда, кончатся ли мои супервозможности, одни вопросы.

Так, болтая сам с собой, ну, с умным человеком и поговорить не грех, я добрел до леса. Дошел – и охренел. Возле леса шла небольшая грунтовка, видно, что по ней давненько не ездили, но она была сплошь забита техникой. Нашей, советской техникой. Пару минут покрутившись тут, я понял, что тут произошло. Да это в общем-то и сразу было понятно. Колонна из грузовиков, легковых автомобилей и всевозможных телег и подвод была просто раздолбана с воздуха. Наверняка эвакуировались люди, а по ним бомбами и пушками отработали. Останков не было видно, значит, не все поголовно погибли. Оставшиеся в живых наверняка похоронили погибших. Спустя несколько минут я нашел и этому подтверждение. В нескольких метрах от дороги, под деревьями, сильно просела земля. Яма была метра три в диаметре.

Осмотрев пару машин, понял, что ловить тут нечего. Раз по этой дороге куда-то ехали, значит, и я выйду, только вопрос – куда? Шел по окраине леса. Один раз пришлось нырнуть в кусты и залечь, пролетала пара немецких самолетов. К вечеру лесок начал редеть, и я вновь оказался на окраине поля. Земля была плоская, как стол, и вдалеке виднелись дома. Пройдя с километр, «включив» свое зрение, я разглядел среди домов немецкую технику. Было ее немного, но два «ганомага» – это два «ганомага». Обходя населенный пункт по большой дуге, заметил прямо в поле, рядом с селом, а это было именно село, кучу битой техники, как немецкой, так и нашей. Ясно, рембат скорее всего стоит, посмотрим поближе. Собачек в селе не было, их немчики быстро изничтожали, но мне сейчас это даже и на руку. Подкрался в темноте к ближайшей хате и остановился. Разглядев стену, только в затылке почесал.

– Это кто же тут так сопротивлялся, если в домишке стены, как решето? – прошептал я себе под нос. Видимо, немчура тут хорошо повеселилась. Согнувшись, двигался вдоль стены бывшей хаты осторожно. Когда до угла было с пару метров, на меня из-за него вышел фриц. Он та-ак охренел от увиденного, что даже дар речи потерял. Я не потянулся к ножу, дернувшись вперед, вцепился руками немцу в горло и потянул на себя. Своими действиями я, видимо, «разбудил» немца, и тот начал что-то хрипеть, в попытке заговорить. Я лишь сильнее сжал руки – и переборщил. Черт, у меня еще и силы стало немерено. Свернул гансику шейку как куренку, причем даже и не напрягся всерьез. Организм перенес смерть врага нормально. Я лишь сплюнул под ноги. Однако надо куда-то деть фрица, а то его наверняка скоро хватятся. Потащил того в поле, стараясь не шуметь. Когда раздался легкий звон, я даже присел, до этого была абсолютная тишина, а тут как колокол. Оказалось, это у немца тубус противогаза о какой-то камень задел. С пару минут вслушивался и всматривался в темноту. Нет, никто так и не появился.

Вернувшись к расстрелянной хате, в этот раз приготовил нож, не понравилось мне руками шею вертеть. Ничего не происходило. Выглянув из-за угла и убедившись, что никого рядом нет, пошуршал к хате, в которой виднелся свет от керосиновой лампы. Тусклое такое свечение, метров с двухсот, наверное, даже в поле не разглядишь. Занавески на окнах не позволили разглядеть того, что происходило в доме, а жаль.

Обойдя крайние дома, убедился, что никого на улице нет, более того, даже в центре села, возле разрушенной церкви, также никого не было. Хотя в самой обители слышалась возня. Найдя открытое узкое оконце, заглянул в него. В свете такой же керосинки два ганса переливали из бочки в канистры какую-то жижу, масло, наверное. Больше никого рядом не было.

«Вот вы-то мне и расскажете, как тут живется и кто тут вообще находится», – подумал я.

Обойдя церквушку, странно, верхушки не было, а стены на три метра в высоту абсолютно целые. Двери так же внешне казались не тронутыми.

«Как они тут друг друга вызывают?» – мелькнуло в голове, а рука уже трижды тихо стукнула в калитку.

«Ого, а я, видимо, вовремя!»

Немцы внутри пролаяли что-то вроде: «Наконец-то Вилли вернулся» и «шнапс сейчас не помешает!»

«Ага, шнапса захотели, будет вам сейчас. Такой тост скажу, аж обделаетесь!»

Дверь приоткрылась, и на меня уставился фашист.

– Это не Вилли! – проговорил вражина и хотел что-то добавить, но не успел.

– Я лучше, чем ваш Вилли. – Мой удар с правой в подбородок забросил фрица в глубину помещения. Остановили того бочки, что стояли тут повсюду. Склад ГСМ у них тут, что ли? – А вот поговорить я с вами хочу, ребятки! – добавил я, метнувшись ко второму противнику. Тот только и успел, что встать, тем самым облегчив мне задачу. Пробил ему ногой в промежность и, убедившись, что противник может лишь скулить, как щенок, вернулся к дверям и запер их.