24 февраля. День прошел спокойно. Ввиду исполняющейся 26–го числа второй годовщины выхода отряда генерала Дроздовского из Румынии, предполагается устроить в станице Каменской общий обед старых дроздовцев.

25 февраля. Все планы рушились. Совершенно неожиданно получается сообщение, что снова на правом фланге у нас неблагополучно. Донцы и конница генерала Барбовича отскочили от хутора Чембалсного, и ввиду этого было приказано выступить из Каневской и перейти в ст. Брюховецкую. Полк выступил в 13 1/2. Благодаря солнечной и ветреной погоде дорога подсохла и поход затруднений не представлял. Пройдя около 30 верст, полк около 23 1/2 часа прибыл в ст. Переяславскую, где и заночевал. Между ст. Переяславской и Брюховецкой находится гать, такая же почти, как и между Стародеревянковской и Каневской. Дорога через гать сильно испорчена и забита брошенными повозками, ввиду чего ночная переправа явилась затруднительной и полку разрешено было заночевать в Переяславской. Вдобавок еще ст. Брюховецкая была забита другими частями корпуса, раньше нас отступившими туда.

26 февраля. День начался сполохом. На колокольне переяславской церкви ударили в набат, по которому спешили собраться казаки на площади. К ним держал речь начальник партизанского отряда, кубанский есаул Сухенко, который перед тем сорганизовал из добровольцев–казаков отряд, и с ним совершил налет на только что занятую большевиками ст. Новоминскую, где взял свыше 350 пленных с пулеметом, а также повесил местный большевистский совдеп. Он звал желающих из казаков записываться к нему в отряд, и многие записались. Но это была одна из обычных в таком положении последних вспышек патриотизма, кубанцы разлагались все больше и больше, время для исправления было упущено, неумеренное и беспочвенное кубанское правительство, во главе с разными Тимошенками, толкало казаков в объятия большевистского ига.

После обеда полк с музыкой двинулся в ст. Брюховецкую по гати, узкой и запруженной брошенными повозками и даже пушками, застрявшими безнадежно в густой, непролазной грязи. В Брюховецкой очень долго пришлось улаживать недоразумения с квартирами, так как корниловцы и другие части, которым нужно было уйти, очистив для нас квартиры, этого не сделали, и лишь в полной темноте полк стал по квартирам, разместившись чрезвычайно тесно, ввиду нежелания корниловцев исполнить приказ о переходе на новые квартиры. В 22 часа на квартире штаба полка по случаю второй годовщины выхода из Румынии дроздовцев была отслужена панихида по шефу генералу М. Г. Дроздовскому и по бывшим командирам полков, причем к этому печальному списку было добавлено имя полковника Руммеля, [54] о котором только что получили сведения, что 9 февраля он скончался от сыпного тифа в Новороссийске. В ст. Переяславской появились передовые части красных, по которым наша артиллерия открыла огонь.

27 февраля. Вечером в штабе полка состоялся официальный ужин в честь исполнившегося двухгодичного юбилея выхода дроздовцев из Румынии. На ужине присутствовали начальник дивизии генерал–майор Витковский со штабом и командиры артдивизионов, батарей и батальонов. Получено поздравление (телеграмма) от главнокомандующего.

28 февраля. С утра красные повели наступление на ст. Переяславскую, где оставались наши незначительные арьергардные части, и, потеснив их, заняли станицу. До вечера они редким артиллерийским огнем обстреливали ст. Брюховецкую. Полковник Туркул высказал мысль: ввиду обнаружившегося направления нашего отхода на Новороссийск, оставляя в стороне город Екатеринодар, принять меры к выведению из‑под Екатеринодара праха шефа дивизии генерал–майора М. Г. Дроздовского, погребенного в усыпальнице Екатерининского собора в городе Екатеринодаре. По этому поводу состоялось небольшое совещание с председателем Союза дроздовцев полковником Ползиковым [55] (командир Дроздовской артиллерийской бригады), и было решено от каждого полка и от артиллерии командировать для этой цели офицеров и стрелков верхами и с подводами. От 1–го полка назначен капитан Алексеев (за старшего) и подпоручик Виноградов [56] при двух стрелках. Команда, снабженная нужными бумагами от начальника дивизии, должна была отправиться в Екатеринодар на следующий день. Ночью получен приказ о наступлении группы, в составе 1–го полка и конного Черноморского, под общей командой полковника Туркула на Лиман Лебяжий (северо–запад Брюховецкой) с целью ликвидации переправившихся там красных. Но ночью же последовала отмена приказа и было получено приказание отходить на ст. Роговскую (она же ст. Днепровская). 29 февраля. На рассвете полк, в голове колонны дивизии, выступил из ст. Брюховецкой. Шедший в хвосте колонны 3–й полк имел арьергардный бой с передовыми частями противника, атаковавшими хвост колонны, и отбросил их к северу. После 36–верстного перехода колонна прибыла в хутор Роговский и расположилась на ночлег. С места же по прибытии в хутор командир полка приказал выслать в окрестные станицы за фуражом и продовольствием хозяйственных чинов. С 23 часов подул холодный ветер и выпал густой снег, снова испортивший дорогу.

1 марта. Погода опять испортилась, вновь дует холодный ветер и идет снег. В районе ст. Тимашевской был бой с красными у Тимашевской переправы и у монастыря, где они пытались переправиться. После обеда обозы полка были отправлены в ст. Поповичевскую, куда сосредоточивалась вся дивизия. И вечером был получен приказ об отходе полка на следующий день туда же.

2 марта. В 4 часа полк выступил из Роговского на Поповичевскую. Увеличившийся холод и испорченная дорога сильно затрудняли движение. Пройдя 17 верст, полк около 10 часов прибыл в ст. Поповичевскую, где и расположился на северной окраине станицы, выставив сторожевое охранение.