Минуты три спустя Логинов был уже внизу. Домбровский, как и приказал ему Виктор, маячил над лежащим боком на земле индейцем. Логинов снял с себя винтовку и протянул начальнику первой экспедиции:

– Держи трофей, Паша! Та самая, из которой вас обстреляли у расщелины!

Отдав винтовку, он поднял за шиворот пленного и легонько подтолкнул:

– Шагай, амиго!

У костра маячил силуэт проснувшегося Игорехи. Когда они приблизились, он спросил:

– Это кто, Виктор Павлович?

– «Язык», – сказал Логинов. – Паш, иди буди Игнатовича! Скажи, что он мне срочно нужен!

Усадив пленного возле костра, Логинов осмотрел повязку на его плече. Кровь при спуске с нагорья проступила сильнее, но обильного кровотечения не было.

– А где вы его поймали, Виктор Павлович? – снова спросил Игореха.

– На нагорье, – сказал Логинов и повернулся в сторону джипа, откуда высунулся сонный и опухший Игнатович. – Фадей Трофимович, давайте в темпе! Допрос надо проводить!

Игнатович был так огорошен, что даже забыл для порядка постенать. Уже минуту спустя он стоял возле костра и испуганно таращился на индейца. Логинов присел и кивнул профессору:

– Садитесь, Фадей Трофимович! Переводить придется долго… – Игнатович поспешно присел, Виктор повернулся к индейцу и закурил. Потом негромко проговорил: – Спросите у него, говорит ли он по-испански!

Игнатович задал вопрос, индеец что-то буркнул.

– Говорит.

– Тогда скажите ему, Фадей Трофимович, что он задержан с оружием в руках на месте совершения преступления против Боливарийской революции… В связи с этим мы можем казнить его без суда и следствия, сбросив в расщелину, в которую упал мул с оборудованием… Но мы сохраним ему жизнь, если он чистосердечно раскается в содеянном и ответит на все наши вопросы… Если он будет юлить, мы все равно узнаем, что нам нужно, подвергнув его пыткам… А потом сбросим в расщелину по частям… – лицо Игнатовича сделалось испуганным, но на скорости перевода это не сказалось. – А теперь спросите, он все понял? Если нет, пусть лучше переспросит…

– Он понял! – кивнул Игнатович.

– Отлично. Тогда приступаем… Как тебя зовут?

– Чампи Оливейра…

– Кто ты? В смысле, чем занимаешься?

– Охотник… – перевел ответ Игнатович, после чего что-то быстро уточнил. – Точнее, он профессиональный браконьер. Занимается тем, что по заказам отлавливает редкие виды животных.

– По чьим заказам?

– У меня есть несколько заказчиков. Они живут в Колумбии.

– Понятно, – сказал Логинов.

Индеец явно не врал. Он оказался всего лишь исполнителем. Довольно быстро Логинов выяснил, что к сотрудничеству его принудил офицер АДБ Колумбии. Чампи задержали на той стороне, когда он вез очередную партию животных заказчику. Естественно, контрабандой. Офицер АДБ популярно объяснил Чампи, что может на выбор пристрелить его при оказании вооруженного сопротивления либо упечь в колумбийскую тюрьму. В качестве альтернативы он предложил Чампи поработать на одного человека. Работа была очень хорошо оплачиваемой, плюс по ее окончании Чампи при возникновении проблем с колумбийскими властями всегда мог рассчитывать на помощь АДБ. Чампи, который всю жизнь был профессиональным браконьером, по сути, не оставили выбора.

Далее офицер АДБ с вооруженными до зубов солдатами бесследно исчез, зато на сцене появился некто по имени сеньор Рохес. Судя по описанию Чампи, он был американцем, но по-испански говорил абсолютно свободно и отлично ориентировался в обстановке в приграничных районах Колумбии и Венесуэлы. Сеньор Рохес, в отличие от офицера АДБ, вел себя предельно корректно. Для начала он выдал Чампи наличными солидный аванс, после чего обрисовал будущий район работы, не сообщая лишних подробностей. На прямой вопрос Чампи сеньор Рохес обтекаемо ответил, что работа будет намного менее незаконной, чем его нынешний промысел…

– Мать-перемать-перемать! Драные «адэбэшники»! – несся из кабины пилота поток ругательств Идальго.

При этом гидроплан, словно взбесившись, выделывал в небе жуткие пируэты. Джек Мейер летал по грузовому отсеку влево-вправо и сверху-вниз, обо что-то ударяясь и не успевая подставлять руки.

Бам-с! Бам-с! Бам-с! – снова загрохотал корпус самолета.

Идальго сопроводил звуки новым потоком ругательств и выполнил очередной головокружительный маневр. В результате Джек Мейер на какое-то время почувствовал себя шариком, завертевшимся в барабане лототрона. После жуткого пируэта гидроплан наконец выровнялся, и Джек обнаружил себя растянувшимся на полу.

Пол оказался наклоненным в сторону пилотской кабины. И вибрировал так, словно гидроплан не летел по воздуху, а скользил вниз по гигантской стиральной доске. Но и это было еще не все. Только теперь Джек вдруг расслышал, что от левого крыла доносится пронзительный вой двигателя. А от правого – ни звука.

– Мы что, падаем?! – заорал Мейер, вскакивая на карачки.

– Мы падаем, сеньор! – крикнул Идальго, выскакивая из кабины и налетая на Джека.

– Черт! – вскрикнули они одновременно.

В суматохе выронил какой-то рюкзак, в котором Мейер вдруг признал парашют.

– Одевайте, сеньор! Быстрее!

– Я не знаю как!

– Руки в лямки! Вот так!

Привставший на колени Идальго просунул руки в лямки рюкзака побольше. Мейер немедленно последовал его примеру.

– Не так! Спереди! – заорал пилот.

Тут Джек сообразил, что ему достался запасной парашют, и быстро его перевернул. Идальго оказался попроворнее. Он нацепил основной парашют за несколько секунд, после чего рывком повернул Мейера и застегнул на его пояснице ремень.

– Вот это кольцо! – крикнул он, наклоняясь к уху Мейера. – Дернете за него, как выпрыгнем! Все! Идем!

Вскочив на ноги, Идальго подхватил Джека и поволок к двери. Идти было непросто, поскольку самолет сильно наклонился на нос.

– А что случилось? – крикнул Мейер.

– Нас сбили «адэбэшники»!

Административный департамент безопасности Колумбии был не просто дружественной спецслужбой, он был практически филиалом ЦРУ.

– Зачем? – завопил Мейер.

– Тут есть базы FARC! Наверное, перепутали!

FARC была наркотеррористической группировкой, пришедшей на смену разгромленному при активном участии американцев и практически уничтоженному на корню «медельинскому» картелю.

Наконец добравшись до двери, Идальго отпустил Джека. Чтобы не упасть, тому пришлось ухватиться за пулемет. Пилот распахнул дверцу и крикнул:

– Все! Прыгаем!

После чего вдруг исчез. Мейер на миг оцепенел. С парашютом во время работы в Госдепе и Совбезе ему прыгать не приходилось, там были другие аттракционы. И теперь Мейер боялся не то что прыгнуть, а даже выглянуть вниз.