litbaza книги онлайнИсторическая прозаВторой Фронт. Антигитлеровская коалиция. Конфликт интересов - Валентин Фалин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 158
Перейти на страницу:

Наконец, откликаясь на аналитическую записку Г. Астахова, в которой дипломат излагал свои предположения насчет интересующих немцев «объектов» возможных политических разговоров и привлекал внимание к опасности вероломства Берлина, В. Молотов отстучал еще одну лапидарную телеграмму: «Перечень объектов, указанный в Вашем письме от 8 августа, нас интересует. Разговоры о них требуют подготовки и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Вести переговоры по этим вопросам предпочитаем в Москве»[176].

Г. Астахов истолковал сообщение как добро на проведение новых бесед. По своей инициативе он избрал себе в качестве партнера для разговора Г. Шнурре и время, 12 августа, чтобы известить немецкую сторону: советское правительство согласно на переговоры и местом их проведения избирает Москву[177].

Активность Г. Астахова, которую при предвзятом подходе было легко выдать за «нарушение служебной дисциплины», возможно, и явилась затем поводом для его ареста. Г. Астахова не выручили ни краткость записей бесед, ни делавшиеся им примечания, что в части улучшения отношений немецкие собеседники излагали соображения в форме «монолога» или что обмен мнениями носил «неофициальный характер». Следы этого незаурядного дипломата теряются где-то в бериевских лагерях.

Германской стороне, однако, и в голову не приходило, что на таком остром направлении, как противоборство двух диктатур, официальные лица в состоянии контактировать с кем-либо без предварительной санкции Центра. Правила, введенные в рейхе, механически переносились на советские государственные институты. За словами Г. Астахова (или его уклонением от ответов) собеседникам виделась режиссура Москвы, тогда как впору было задуматься: почему А. Мерекалова сняли с дистанции, едва начался марафон? Ведь в представительстве он один благодаря верительным грамотам имел полномочия без ссылок на поручения вещать за свою страну[178].

Сходному самообману предалось в 1940–1941 годах советское правительство. Оно принимало действия Шуленбурга, а также чиновников МИД Германии за осциллограф намерений и интересов Гитлера. Нужных коррективов не было внесено даже тогда, когда Сталин получил из независимых друг от друга и надежных источников информацию, что фюрер утвердил концепцию операции «Барбаросса». Подробней об этом ниже.

На основании доступных исследователям данных можно без оговорок констатировать, что весной и летом 1939 года СССР впустую тратил время и силы в попытках договориться с демократиями о создании общего фронта против агрессивных держав. При наличии минимума доброй воли прийти к согласию было можно, и сравнительно быстро. Но Англия, читаем мы в дневнике Г. Икеса, «лелеяла надежду, что ей удастся столкнуть Россию и Германию между собой, а самой выйти из воды сухой»[179]. Британское руководство нуждалось в поддержании видимости деловых переговоров, чтобы предотвратить сближение СССР и Германии[180].

Объявив 30 марта 1939 года о предоставлении гарантий Польше (в апреле они были оформлены как двухстороннее заявление), правительство Чемберлена до середины августа, несмотря на настояния Варшавы, под различными предлогами уклонялось от превращения деклараций в договорный союз. Если даже по отношению к полякам Англия избегала «перебрать» в обязательствах, то что следовало ожидать Советскому Союзу? Ответ на этот вопрос можно почерпнуть из некогда совершенно секретных протоколов заседаний британского кабинета той поры.

16 мая 1939 года кабинет рассматривал меморандум начальников штабов трех родов войск Англии. В нем, в частности, говорилось, что соглашение о взаимной помощи с Францией и СССР «будет представлять собой солидный фронт внушительной силы против агрессии». Незаключение такого соглашения было бы «дипломатическим поражением, влекущим серьезные военные последствия». Если бы, отвергая союз с Россией, Англия толкнула ее на договоренность с Германией, «то мы совершили бы огромную ошибку жизненной важности»[181].

На том же заседании лорд Галифакс, министр иностранных дел, определил свой подход так: политические аргументы против пакта с СССР перевешивают военные соображения в пользу такого пакта[182]. Позиция премьера Чемберлена была еще категоричней: он «скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами»[183].

Консерваторы сошлись на том, что прагматизм требует какое-то время продолжать поддерживать переговоры с Советским Союзом[184]. Лондон согласился в этом контексте на переход от обмена нотами к тройственному диалогу за круглым столом. Что касается Англии и Франции, однако, – на уровне послов. Приглашение, направленное советской стороной Галифаксу, принять личное участие в переговорах было отклонено с ремаркой Чемберлена: визит в Москву британского министра «был бы унизительным»[185].

Посол Англии У. Сидс и посланный ему в помощь из Форин офис У. Стрэнг получили задание тянуть время, избегая вместе с тем создавать впечатление, что Лондон настроен против соглашения. 4 июля кабинет, подводя промежуточные итоги, обсуждал за и против прекращения переговоров. Пришли к выводу, что дискуссии в Москве целесообразней не прерывать, но к соглашению дела не вести. «Наша главная цель в переговорах с СССР, – заявил Галифакс, – предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией»[186]. Возможность подобного поворота событий не исключалась. Военный министр Л. Хор-Белиша заметил в кругу своих коллег, что, «хотя это в настоящее время кажется невероятным, элементарная логика подсказывает возможность соглашения» Германии с СССР[187].

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 158
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?