— Значит, мы договорились, Дядя Борух?

— Я сказал. Ты знаешь, в нашем мире такими вещами не шутят, словами не бросаются.

Борух поднялся и пошёл к выходу. За ним потянулись остальные.

— Женя, подожди, у меня к тебе дело есть, — крикнул Натан Чёрному.

Евгений оглянулся, пожал плечами и сел в кресло, в котором до этого сидел Дядя Борух.

(Ленинград. Начало 90-х).

Ленинград 89-го года вряд ли мог напоминать Петербург начала 20-го века. Но что-то общее напрашивалось. Толпы народа на Невском с плакатами и без, демонстрации, оружие из-под полы, бандюганы всех мастей, вылезшие на свет божий, и не боящиеся больше ни черта, ни дьявола, ни милиции, ни прокуратуры… Спекулянты, ставшие кооператорами, актёры, переквалифицировавшиеся в стриптизеров, крестьяне, превратившиеся в «челноков», пенсионеры, которые с приходом перестройки, поверили в бога на земле…

Мир перевернулся. Найти своё место в этом поставленном с ног на голову бардаке, было, ох, как непросто. Натану повезло. Благодаря Ольге и собственным талантам, он быстро вписался в общество «Милосердие». И быстро понял, чем, собственно, это общество, призванное помогать сирым и убогим, занимается.

Жил он теперь с Ольгой и её детьми, которые, как ни странно, приняли его на «ура». Может, потому, что Натан не пил, в отличие от их родного отца, не распускал руки в пьяном угаре, не издевался над их мамой, и никогда не повышал голос. Называли они его по имени, делились своими маленькими тайнами, даже на родительские собрания в школу теперь ходил он. Ему нравилось чувствовать себя отцом, хотя, по большому счёту, Натан годился им разве что в «очень старшие братья», он любил жену, несмотря на разницу в возрасте. Для него этой разницы не существовало. Как и для неё, впрочем. Было только ощущение непреходящего счастья.

Председатель общества «Милосердие», Вадим Лукошников, молодой, 30-летний парень, всегда «с иголочки» одетый, вечно озабоченный какими-то проблемами, поручил Натану заниматься полиграфической деятельностью общества. Плакаты, листовки, брошюрки, разъясняющие пенсионерам, какое замечательное у них «милосердие», газетки, раздающиеся бесплатно на каждом перекрёстке и ратующие за демократию… Уже через месяц Натан понял, что вся эта суета только прикрытие «настоящих» дел организации. Но пока ещё он не мог толком разобраться во всех хитросплетениях. Конспирация в «обществе» была не хуже, чем в какой-нибудь «секретке».

«Авторитеты» пока его не трогали, на стрелки не вызывали, будто забыли о его существовании. О пропавшем общаке тоже никто не вспоминал. Но Натан чувствовал, что такая спокойная жизнь долго не продлится.

В начале 90-го года Натан познакомился с руководителем ООО «Тезаурус», Антоном Николаевичем Ивановым. Знакомство произошло в ресторане гостиницы «Прибалтийская», куда Иванов пригласил его пообедать. Натана это приглашение не насторожило. Уже давно вошло в моду, по примеру западных бизнесменов, проводить деловые встречи в ресторанах. Насторожило другое: Иванов нередко приходил в «Милосердие», запирался с Лукошниковым в кабинете, и сидел там иногда пять минут, а иногда и два часа. Это могло ничего не значить, но могло означать и очень многое. «Тезаурус», как и многие, ему подобные кооперативы, занимался куплей-продажей. Но уже поднаторевший в таких делах Натан понимал, что это тоже только вершина айсберга. Однако копать глубже он опасался. Не пришло ещё время. Не доверяют ему пока.

На встречу с Ивановым Натан пришёл вместе с Ольгой. Уж очень хотелось вывести её в свет, отдохнуть в спокойной обстановке, потанцевать… К тому же он был уверен, что хозяин «Тезауруса» приглашает его не для того, чтобы говорить о делах, наверняка, хочет присмотреться к нему. За два дня до этого Натан встретился с Секой и попросил навести справки об Иванове. Впрочем, ничего интересного вор в законе не узнал. «Женат, двое детей, 45 лет, в прошлом — учитель истории, не судим, владеет кооперативом с 87-года». Примечательная деталь: родной брат Иванова, талантливый художник, сел в 83-м за изготовление фальшивых денег. Вышел в 89-м. Где обретается сейчас, неизвестно.

— Что ж, тоже неплохо. Может Иванов и не имеет никакого отношения к своему брату, а может… Иначе, зачем бы ему понадобился человек, занимающийся полиграфией? — сказал Натан.

Возможно, ты и прав, — задумался Сека. — В любом случае, познакомиться с ним поближе не помешает.

Иванов пришёл в ресторан, как на президентский банкет. В строгом чёрном костюме, в манжетах рубашки — золотые запонки, на ногах — мягкие итальянские туфли… Может, хотел впечатление произвести, может быть, считал, что это стиль нового русского. В отличие от Иванова, Натан пришёл в свитере и джинсах. Он никогда особенно не обращал внимание на веяния моды. Зато Ольга была в шикарном вечернем платье, приоткрывающем грудь. Он заметил, как у Иванова заблестели глаза при её виде. «Козёл!», — подумал Натан, но сам, широко улыбаясь, долго тряс ему руку.

О делах они не говорили. Иванов, похоже, вообще забыл, зачем позвал Натана в ресторан. Все его внимание было направлено на Ольгу. Он постоянно приглашал её танцевать, говорил комплименты, и вообще, больше был похож на мартовского кота, чем на преуспевающего бизнесмена. Натан ему не мешал, пусть порезвится. Да и Ольге не помешало бы развеяться. Не так уж часто они выбираются в ресторан. В своей жене он был уверен на сто процентов. Ольга не была меркантильна, и во главу всегда ставила чувства и эмоции, а не голый расчёт. Иначе с её внешностью, умом, коммуникабельностью, давно бы уже нашла себе миллионера, а не выходила бы замуж за Натана, который в её глазах таковым не являлся. Натан никогда не упоминал о деньгах, которые ему принадлежали, не спешил их тратить, он как бы забыл об их существовании, так же, как не хотел вспоминать о своей прошлой киевской жизни.

Следующая встреча с Ивановым произошла через неделю, в его офисе. На этот раз руководитель «Тезауруса» был более откровенен.

— Ты ведь занимаешься полиграфией? — спросил Иванов.

Натан кивнул.

— Нам нужно оборудование. Новое. Желательно, западного производства. Офсетное.

— Для чего?

— Как ты знаешь, моя фирма поддерживает хорошие отношения с «Милосердием», но «Милосердие» — некоммерческая организация, а я помогаю Лукошникову деньгами, договорами, и так далее. Конечно, не бескорыстно. У него много различных льгот, в том числе, и таможенных. Так что мы друг другу необходимы. Но сейчас разговор не об этом. Мы подсчитали, что печатать в типографии ту продукцию, которую мы сейчас изготавливаем, крайне невыгодно. Во-первых, дорого, во-вторых, налоги… Конечно, с нашим законодательством их можно было бы обойти, но ссориться с законом — чревато.

— Антон, давай ближе к делу, — без обиняков сказал Натан. — Тебе нужно новое полиграфическое оборудование. Сам ты его купить можешь, но не хочешь. Почему? Потому что неизвестно что будет на нем печататься. Если что-нибудь случиться, ты все свалишь на меня и на Лукошникова, мол, это они приобрели, а ты ни сном, ни духом. Так? Не держи меня за последнего лоха. Я не вчера родился. Я знаю, что твой брат сидел за изготовление фальшивок. Не так давно вышел. И ты, по всей видимости, теперь хочешь использовать его по новой. Не знаю, как к этому относится твой брат, но мне подобная идея не по душе. Я ведь могу и в милицию пойти.