- Так за это деньги полагались? – изумленным хором вопросили барышни и переглянулись. – Как думаешь, куда потом делись?

- В Европу ездили?

- Или на противного Петьку потратили!

- А это кто? – поторопился вмешаться Митя, кивая на портрет напротив: там тоже была изображена старуха – на сей раз по настоящему древняя, а наряд ее относился ко временам и вовсе до французского нашествия. Только вот глаза… глаза были точно такими же: пронзительными, странными, и что скрывать… страшноватыми.

- А это уже ее бабочная тетушка! – сообщила одна из сестриц, кивая на первый портрет. Покосилась на сестру и снисходительно добавила. – Ну или теточная бабушка, ладно уж…

- А вот это тогда – бабочная тетушка теточной бабушки? – саркастически хмыкнул Митя, указывая на третий портрет: на сей раз дамы лет тридцати с нарумяненными щеками и густо напудренными по моде еще прошлого века волосами. Но глаза, глаза… они были одинаковы у всех трех портретов!

- Какой вы умный, Митя! – пропели сестрички: то ли издевались, то ли и впрямь…

- А у бабочной тетушки номер три тоже есть своя… - начал Митя… и тут же понял, что вопрос бессмыслен: на четвертой стене висел портрет, настолько старый, что превратился просто в почерневшую от времени доску, на которой внимательный взгляд мог различить лишь смутные контуры фигуры… но даже с него на Митю смотрели жуткие пронзительные глаза!

Ответить сестрицы не успели – совсем рядом раздался отчаянный вопль.

- Ах Боже мой! – сестрички дружно схватились за сердце. – Бежим скорее туда, Митя!

- Нет, не бежим. – Митя едва успел подхватить сестричек под руки – те дернулись как норовистые лошадки в запряжке, едва не опрокинув его на пол.

- Но Митя, вдруг там убивают? – глядя на него глазами искренними до полного неправдоподобия, вскричала одна.

- Вдруг вы можете спасти? – подхватила вторая. – Вы же герой? Все настоящие мужчины – герои!

- Я уже спасаю. Вас. Если вы туда не пойдете, вас никто и не убьет. Сразу две спасенные барышни – да, я герой. – невозмутимо согласился Митя. «С вами я точно никуда не побегу. Тем паче на невразумительные вопли».

- Каа-акой вы! – протянули сестры даже с некоторым задумчивым уважением.

- Ая-яй! – крик повторился снова. – Петька, дурак, пусти!

- Может, и правда убивают. – согласился Митя. – Глупость бывает убийственной.

- Петр Родионович, прекратите! – вскричал женский голос с легким «металлическим» акцентом, какой бывает у германцев, хорошо говорящих по-росски. – Если вы сейчас же не оставите сестру, я позову вашего отца!

- Вам, фройляйн Антония, не заступаться за эту дрянь надо, а смотреть за ней получше! – откликнулся раздраженный мужской голос. – Девчонку следует примерно отодрать за уши, чтоб не жадничала и не крала!

- Я ничего не крала, я только взяла вишни! Мама бы мне сама дала! - заверещала девчонка.

- Вот и следовало попросить маму, а не хватать! Совала свои пальцы во все подносы, испачкала платье, фу, толстая жадная свинья!

- Она бы не испачкала, если бы вы не кинулись отнимать! – возмущался женский голос. – И перестаньте оскорблять девочку!

- Сам свинья! Петька – хряк! – вопила девчонка. – Гость все не идет и не идет, что ж мне – голодать?

- Алевтина, замолчите, вы не лучше!

- Ах, так я же еще и виноват? Идем к отцу!

- Ая-яй-яй! – от вопля засвербело в ушах, раздался топот ног… и в зал с портретами ввалилась целая компания. Впереди широким шагом двигался молодой человек лет примерно двадцати в мундире уланского поручика. За ухо он волок пухлую девочку в розовом муслиновом платьице с рюшами, и впрямь смахивающую на упитанную свинку. За ними чуть не бегом мчалась гневная молодая дама, судя по строгому темному платью – гувернантка. Девчонка визжала, поручик грохотал сапогами по паркету, гувернантка вскрикивала… И вся безумная кавалькада вдруг остановилась с разбегу, словно налетев на невидимую стену. И замерла, уставившись на Митю, под руку с двумя сестричками.

- Если бы я только знал, что заставляю ждать такую милую барышню, поверьте, я б не задержался и минуты! – глядя только на девочку, поклонился Митя.

- Э-э-э… - протянул поручик. Пару раз судорожно дернул девчонку – как будто собирался оторвать компрометирующее его ухо и быстренько спрятать от глаз гостя. В ближайшую вазочку, например. И наконец отпустил.

- Ой-яяя! – девчонка схватилась за красное, словно раскаленное ухо ладонью… и с любопытством уставилась на Митю.

- Разрешите представить! – сестрички, только что поникшие и расстроенные, дружно воспряли духом. – Наш замечательный…

- …все-все замечает…

- …внимательный…

- Очень-очень внимательный!

- Старший братец Петя! И Аля, наша маленькая…

- …но кругленькая…

- Ваша младшая сестра. – перебил их дуэт Митя. Тихонько хмыкнул: количество барышень Шабельских разрасталось. К черноволосой Зинаиде, добавились не только светленькие до прозрачности Капочка и Липочка, но и рыжая как морковка, веснущатая толстушка Алевтина.

- И наша любимая Антоничка, самая-самая лучшая! – хором пропели близнецы.

- Антония Вильгельмдоттир. – пробормотала гувернантка.

- Дмитрий Меркулов. – в очередной раз поклонился Митя – ручку для целования в этот раз ему не предложили.

- Нууу… Э-э-э… А что вы здесь… Как вы… - забормотал багровый от смущения поручик. – Все на террасе…

- Мы как раз туда и шли. – объявила одна сестричка.

- Тут Аля как закричит! - округлила глаза вторая. – Митя уже бежал ее спасать!

- Он знаете, какой! Нас он вот просто сразу спас! А тут и вы пришли… Сами… - сладенько-сладенько улыбнулась брату первая сестричка.

Надо как-то научиться их различать!

- Не стоило… беспокоиться… - поручик побагровел еще больше и бросил злой взгляд сперва на младшую сестрицу, а потом и на близняшек.

«Может, не брать с них никакой выкуп за молчание? – уныло подумал Митя. - А то стану вроде «противного Петьки» - нарочно ведь меня сюда притащили, чтоб братца в дурном свете выставить».

- Пойдемте к гостям! – и гувернантка повела их через анфиладу залов.

Яркий солнечный свет ударил по глазам, на миг превращая людей за стеклянными дверями террасы в черные силуэты. Смаргивая слезы, Митя отступил в сторону, пропуская сестричек… что-то теплое на миг прижалось к его боку, его дернули за рукав, заставляя наклониться. Щекоча ухо дыханием, Алевтина прошептала:

- Вы будете со мной танцевать, Митя? А то Алеша только смеется, что я ему ноги отдавлю! Честное слово, я не отдавлю.

- Отдавишь! – прошипели двойняшки. – А танцевать он с нами будет, правда, Митя? – и не дожидаясь ответа, схватили младшую сестренку с двух сторон и вытолкали на террасу.