— Здесь когда-то был пороховой погреб, — стал давать пояснения Никос. — А вот там располагалась часть гарнизона.

— Ага, понятно, — тут же сориентировался Лешка, — значит, это восточная часть Фортеццы. А где бастион Сан-Сальваторе?

— Откуда вы о нем знаете? — удивился Никос.

— От верблюда, — Вовка подобрал с земли кедровую шишку и спрятал ее в нагрудный карман на память. — Мы в России тоже не пятками сморкаемся. Читаем соответствующую литературу.

— Сан-Сальваторе там, за мечетью Ибрагима, — показал в нужную сторону Никос.

— О-о, — закатил глаза Лешка, — опять на жарень!

Вдохнув последний раз смолистый прохладный воздух, троица выпала в жаркое марево критского вечера. Обогнув мечеть, которую, судя по строительным лесам, активно реставрировали, ребята вышли к тому самому дому, который когда-то занимал начальник гарнизона Сфорца Паловеччини.

Архитектурные стили на территории Фортеццы менялись настолько быстро и неожиданно, что друзья то и дело вертели головами. Только что они прошли мимо церквушки христианского обряда, сзади осталось еще одно сооружение, носившее когда-то гордое имя "костел". Мечеть Ибрагима с произрастающей рядом пальмой, которую гнул горячий ветер, очень напоминала виды Саудовской Аравии, а разрушенное палаццо словно сошло с картины старого венецианского мастера.

— Вот он — Сан-Сальваторе, — уперся рукой Никос в крепостную стену.

Парни выглянули за зубец и онемели от восторга. Вот так же несколько веков назад стоял здесь Сфорца Паловеччини и смотрел на приближающиеся галеры пиратов. Точно так же ветер подхватывал пену с верхушек волн и разбрасывал ее кругом.

— "Сфорца Паловеччини, — стал декламировать по памяти Вовка Казаков, — не сразу догадался, почему пираты с такой настойчивостью бьются в стены Фортеццы. Раз за разом пираты со все убывающим энтузиазмом бросались на штурм, и защитники крепости отбрасывали их обратно. Разбойниками были предприняты и ночные маневры, и попытка обойти крепость с восточной стороны, но донесения лазутчиков позволили встретить нападающих такой волной огня, что немногие из них унесли ноги обратно к морю. Сфорца Паловеччини обязательно решил в ходе восстановительных работ посмотреть, что же за святыню погребли камни крепости вместе с нападающими. Однако еще до того, как флот пиратов, отчаявшись покорить Фортеццу, отправился восвояси, жестокая лихорадка свалила его с ног, и он умер в своем палаццо в окружении заботливых, но абсолютно не смыслящих в медицине слуг, так и не успев раскрыть тайну сабли Улуч-Али".

— Так вы и про Улуч-Али имеете какие-то знания? — удивился Никос. — Здесь-то далеко совсем не каждый житель об этом знает.

— А мы знаем, — заверил его Лешка и похлопал по плечу.

И Вовка, и Лешка понимали, что им предстоит решить довольно сложную морально-этическую и, что самое поганое, финансовую проблему. Либо им нужно сейчас оторваться от Никоса и отправить его восвояси, либо рассказать, для чего, собственно, они здесь оказались.

— Леш, можно тебя ни минуточку, — решился наконец Вовка. — Извини, Никос, нам тут по одному делу надо переговорить.

— Хорошо, — согласился Никос, — я пока буду иметь честь обозревать северный бастион. Обратитесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится.

— Ага, — согласился Вовка.

Он отвел друга в сторонку и выжидающе посмотрел на него.

— Я думаю, что втроем нам будет сподручнее, — ответил на незаданный вопрос Лешка.

— Н-да? — с сомнением глянул на друга Вовка. — Тогда наша доля уменьшится ровно на треть.

— Это верно, но, с другой стороны, сам посуди: нам нужно будет потом с греками общаться. Наверняка же эту штуку надо будет в археологический музей сдавать. Да еще и с полицией объясняться. А где взять лопату? Это же придется покупать. Ты представляешь, сколько мы тут по городу побегаем, пока найдем лопату?

Вовка это себе представлял. Пока они плутали по городу, он все хотел найти какой-нибудь супермаркет, чтобы купить там недорогой кока-колы. Однако, изрядно побродив по Рефимно, Казаков сделал вывод, что этот город не приспособлен для местных жителей, а со всеми потрохами брошен на откуп туристам. Можно ли было подумать иначе, если на некоторых улочках магазины шли будто в предписанном порядке: лавочки, где продавались фотопричиндалы, перемежались по какой-то странной прихоти с магазинами свадебных платьев, ювелирными салонами, открытыми лотками со специями и вином, забегаловками, увешанными сувенирами разного рода… И снова по кругу — фотопричиндалы, свадебные платья, ювелирные салоны с редкими вкраплениями книжных магазинов и бутиков.

— Ладно, — решился наконец Вовка, — вроде Никос — парень нормальный. По крайней мере, без него, — он загородился рукой от солнца, высматривая нового знакомого, — мы бы сегодня в Фортеццу не попали. И неизвестно еще, как бы выбрались бы вовремя домой.

— Да, поспешать надо, — глянул на часы Лешка. — Давай сейчас определим, где здесь был западный пороховой погреб. Именно оттуда нужно будет прокапывать небольшой тоннель, чтобы добраться до сабли.

Ребята разыскали Никоса недалеко от того самого места, которое их интересовало в Фортецце больше всего. Они поманили его в небольшой полузасыпанный ров, где можно было присесть в тени, и, помолчав некоторое время, наперебой, торопясь, взахлеб стали рассказывать новому другу о цели своего путешествия на Крит.

Никос слушал не перебивая, и глаза его разгорались заинтересованным огнем — глядя в них, любой археолог сразу узнал бы своего собрата.

— Неужели это так просто? — похлопал рукой по ноздреватому теплому камню Никос. — Где-то вот в этом месте прорыть метра два-три — и сабля Улуч-Али наша!

— Точно, — подтвердил Вовка, — по крайней мере, такую гипотезу высказал один писатель у нас, в России. Он считал, что Сфорца Паловеччини достал бы саблю сам, но, видишь, его не вовремя подкосила малярия. Но эта книга выпела у нас в России давно, тогда выезжать за рубеж было достаточно трудно, так что сам писатель не смог сюда попасть, чтобы проверить свое предположение. А вот мы, как видишь, добрались.

— Атас! — вдруг присел на корточки Лешка. — Прячьтесь! Земляки идут!

В том, что он заметил тюменских жуликов, у него сомнений не было: Лешка достаточно хорошо разглядел в аэропорту круглую и крепкую, как антоновское яблоко, голову гражданина Бутякова и дряблую, будто гнилая дыня, физиономию его друга Грибкова-Майского.

Два жулика с видом заправских туристов шагали по верхней части крепости, с которой открывался вид на город. Однако любой маломальский сыщик сразу бы понял, что интересуют их не красоты Фортеццы, а нечто иное. Хотя бы по той детали, что ни у одного из лжетуристов с собой не было фотоаппарата.

Вовка толкнул в плечо Никоса и, прильнув губами к его уху, быстро зашептал, стараясь в минимум времени вложить максимум информации о тюменских гастролерах. Потом ребята, перебегая за редкими на территории Фортеццы строениями, приблизились к мечети Ибрагима, заскочили в гулкое здание и выглянули в стрельчатое окно.