– Э-э! Е-мое! Ты чего приборы ломаешь? – возмутился Протасов. Антирадар был предметом его особой гордости, приобретенным Валерием – у одного серьезного барыги с авторынка, за три миллиона денег. По утверждению самого Протасова, радар не просто обнаруживал на трассе замаскировавшихся гаишников, но и отправлял – к бениной мамане их трахнутые «фары».

– Ты еще самонаводящиеся по лучу ракеты на джип прилепи, – посоветовал ему Атасов.

– Стоящая мысль, в натуре, только где их взять? – шутка Атасова пришлась Валере по душе.

– Задрал ты, типа, Валера, со своей любовью к цветным лампочкам. Мало тебе машину бомбят по ночам, так ты в нее снова разную муть засовываешь.

– Хочу, в натуре, и засовываю…

– Прикурить, типа, не от чего…

– Так и не кури. Себя, в натуре, травишь, и мы с Армейцем нюхаем. Скажи ему, Эдик!

– Я вот думаю, может, Васек знает, типа, от чего бегает? – как ни в чем не бывало продолжал Атасов, доброжелательно взглянул на Протасова и выпустил в его сторону огромное облако табачного дыма. – Может, он кому-то гадость сделал, а мы случайно под раздачу попали?

– Да кому он нагадить мог в своей долбаной баньке? – окруженный дымом Протасов скривил нос, бросил укоризненный взгляд на Атасова и врубил на полную мощность систему вентиляции, – кипятком кому-то жопу обварил? В бассейн написал перед сеансом?

– Не скажи, Валера, – Атасов задумчиво потер лоб, – ладно, приехали…

Как только «Ниссан-патрол» въехал на заасфальтированный круг возле конечной 2-го трамвая, вся операция, проведенная на КПИ, повторилась в точно той же последовательности. Атасов, Протасов и Армеец отправились к торговым точкам. Бандура, чувствуя себя младшим стажером многоопытных баскаков, двинулся вслед за ними, наслаждаясь прекрасным солнечным днем и вращая головой на сто восемьдесят градусов. Витрины ларьков были забиты всевозможным барахлом, начиная с подозрительно дешевых марочных вин, и заканчивая горами китайского ширпотреба.

Отдадим должное китайцам. Они, как и мы, жертвы марксизма. Не так-то, в общем и давно они, перефразируя Владимира Высоцкого, «…давили мух, рождаемость снижали, уничтожали воробьев…», то есть делали то, что положено делать при культурной революции, сродни нашим коллективизации и индустриализации. И вот, пожалуйста, – заполонили мир своими товарами с неумолимостью эпидемии гонконгского гриппа. Добрались до таких глухих дыр, какие и на карте с лупой не отыщешь.

Андрей задержался возле одной из витрин. Ларек предлагал часы, и от всемирно известных марок у Андрея зарябило в глазах. Цены, на удивление, не кусались. Андрей раздумывал, не сделать ли подарок отцу. Тем более что единственные часы отца, настоящие командирские, красовались на руке Андрея.

– Даже и не думай, брателло, – на плечо опустилась тяжелая рука Протасова. – В трамвай влезть не успеешь, как уже станут. Ну, на крайняк, до дому доедешь. Это фуфел такой – мрак… Пошли, в кафешку завалимся, а эти, – он неопределенно махнул рукой, подразумевая, очевидно, Атасова с Армейцем – попозже догонют…

Потягивая ледяную кока-колу (вот, черт ее знает, из чего намешана, а потеснила в те времена из наших стаканов любимый пращурами квас) через пластиковую соломинку, Бандура с восхищением поглядывал на громадину высотного дома, у подножия которого и примостилось кафе. На крыше многоэтажки белела сферообразная конструкция неведомого ему назначения. Облака быстро бежали по небу, отчего Андрею, выкрутившему голову под неправдоподобным углом, начало казаться, что многотонная башня из стекла и бетона вот-вот рухнет прямо им на голову. Андрей невольно зажмурился.

– Ага, блин. Балда закружилась? – понял его Протасов. – Так и не пялься, в натуре. Чего ты там нашел?

«Ну да, не пялься. Легко сказать». – В глазах Андрея, видевшего зарубежные небоскребы разве что на картинках в журнале, высотка на Львовской площади казалась чуть-ли не настоящим чудом света. – «Тридцать, блин, этажей».

– Слышишь, Валера, а что это за дом?

– А шут его знает, – Протасов с вожделением проводил взглядом бедра официантки, прямо-таки выпиравшие из-под короткой черной юбки. Андрей подумал, что таким взглядом недолго и прожечь дырки в прорезиненной ткани, скрывающей ягодицы девушки.

– Слушай, Валера? Валера! А Бонасюк что, один живет?

– А? Чего? – Протасов неохотно отвлекся. – Почему один? Жена имеется. Такая цыпочка длинноногая… – Протасов мечтательно вздохнул. – Мрак какая… Каждая грудь – как твоя голова, Бандура. Без балды. Похожа на эту давалку американскую, которая с этим хреном играла, в фильме, как его?… Ну… – Протасов напряг лоб, – короче, Андрюха, я, в натуре, не знаю, как этого гребаного толстого болвана, Вась-Вася то есть, терпит такая отпадная телка, с ногами прямо от ушей. Может они эти, ну, те, что плетками друг друга по жопе лупят?.. Говорят, прикольно. Жалко, в натуре, что не пробовал.

– Мазохисты?

– Рад, блин, что ты в курсе… Или у Бонасюка весь рост в член пошел… О, блин. Смотри, Андрюха. Вон и наши чешут…

Атасов и Армеец, наконец, покончившие с делами на площади, как раз переходили Большую Житомирскую, направляясь к кафе.

– Девушка, пожалуйста, – Протасов расплылся в сахарной улыбке, – еще две колы и огромную пепельницу для моего друга.

– Саня, ты в школе древнерусские летописи о князе Игоре п-проходил? Хотя бы фа-факультативно? – Армеец с Атасовым, оживленно болтая, со скрипом отодвинули пластиковые стулья и расселись вокруг столика.

– Это тот, которого в «Слове о полку Игореве» узкоглазые, типа, кончили? Ага, не из дремучего села, между прочим. – Атасов подарил Андрею полный сочувствия взгляд.

– Нет. Это тот, что к древлянам за данью до-доездился, – Армеец хлебнул из высокого бокала с логотипом пива «Будвайзер».

– Смутно… – Атасов бросил на красную пластмассовую столешницу пачку сигарет и одноразовую зажигалку. – А что?

– Группировка какая-то новая? – Протасов отвлекся от созерцания аппетитных бедер официантки, как назло скрывшихся за стойкой бара.

– А то, что когда он древлян окончательно за-задрал, они склонили две бе-березы, привязали Игоря за ноги к стволам и отпустили в разные стороны…

– Ни хрена себе, беспредельщики, – Протасов сделал круглые глаза, – ни хрена себе методы…

– Ни черта такого не будет, – Атасов печально покачал головой. – Я даже и рад был бы, честное слово, если б какой-то оттраханый мной барыга рискнул выпустить мне кишки. Хотя бы, типа, попробовал. Только ни черта такого не случится, – Атасов посмотрел на машины, спешащие по каким-то своим делам. – С естественным отбором не поспоришь, типа, усекаешь? Нас, Эдик, и предков наших так долго и упорно трахали, что без этого мы и жить, типа, не можем.

– Так разобрались, в натуре, с этими беспредельщиками или нет? Я что-то не понимаю…

– И мы, Эдик, от тех барыг, что нам, типа, за крышу платят, больно далеко не оторвались. Мы еще хуже. Так что не знаю, как на счет обезьян, а с нами всеми Дарвин оказался прав. Точка. – Атасов, наконец, обернулся к Протасову, – разобрались, Валера, не волнуйся. Живьем их всех зажарили, а своего командира Игоря склеили из двух половинок, и забегал он, как новенький…