Я пришла сюда, чтобы лечь с ним в постель. Мы для этого и встретились. У меня есть второй и, думаю, последний шанс, чтобы потом не жалеть о несделанном. О том, что струсила.

На коже выступила холодная испарина, в животе скрутился тяжелый узел. Теперь я понимала, о чем пела Мадонна в «Like a virgin» — «словно девственница» — это вот так. Вот так страшно, вот так волнующе, вот так уязвимо.

Дрожащими пальцами я потянула футболку Дэрила из-под ремня. Он поднял руки, на несколько секунд выпустив меня из объятий, позволил ее снять. Четкие черные татуировки на его груди, казалось, жили своей жизнью — плыли корабли в штормовом море, водил хелицерами скорпион, извивались изломанные линии.

Если быстро раздеться, пути назад уже не будет.

Завертит, затянет, окунет в волну с головой.

Дэрил положил руки на тяжелую пряжку на своем ремне, она звякнула, раскрываясь, и у меня внутри все сжалось от этого звука.

Сейчас!

Он отвлекся на то, чтобы снова скользнуть языком между моих губ, запустил пальцы в волосы, руша тщательно уложенные локоны, склонился, чтобы было удобнее целовать и вдруг…

Остановился.

Отстранился.

Нахмурился.

Провел пальцами по моему лицу, вгляделся в зрачки.

— Послушай… — он набрал воздуха и медленно выпустил его, восстанавливая дыхание. — Ты же не хочешь?

— Что?.. — не поняла я.

— Ты не хочешь.

Он отошел, подхватил со стола открытую бутылку с водой, сделал несколько глотков и в одно движение натянул свою футболку обратно. Застегнул ремень.

— Почему?.. — совсем растерялась я.

— Не знаю, — он подошел ко мне, поймал мои руки, которыми я опять потянулась к футболке и очень мягко сказал: — Лили, я же вижу. Ты на самом деле не хочешь секса со мной.

Я растерянно моргала, не понимая, что происходит.

— Как это не хочу?! Я же тут, я целую тебя, я хочу!

Сделала шаг, снова потянулась к нему, и он не устоял, ответил горячо и сладко, но тут же с усилием отстранился.

— Целуешь, но твои мысли о другом.

Я не понимала, почему распаленный мужчина — я же вижу, как оттопыриваются его джинсы! — отказывается. От женщины. Которая уже готова.

— Со мной что-то не так? Ты передумал?

— Господи, нет, — он рвано выдохнул, провел ладонью по моей спине и вымученно улыбнулся. — Хочу тебя до безумия. Но не хочу, чтобы ты шла в постель только потому, что хочу я.

— В смысле? А-а-а-а… — до меня наконец дошло. — Это все ваши западные заморочки с харрасментом? Хочешь, я на камеру скажу, что у нас все по взаимному согласию? Если боишься?

Я подначивала его совершенно сознательно. Какой мужик в такой ситуации признается, что боится?

Но он не повелся. Улыбка стала шире, словно он догадался о моей уловке. Но грустнее.

— Лили… Взаимное согласие — это прекрасно. Но… мало.

— А что еще надо?

Я убрала руки и сама отступила от него. Волнения больше не было — его одним махом вытеснило возмущение и даже обида.

— Взаимное влечение. Взаимное желание. Лили! — Дэрил придержал меня за плечо, когда я отвернулась к окну, скрестив руки на груди. — Я могу отличить женщину, которая просто пришла и согласилась на секс от женщины, которая по-настоящему хочет! Меня, секса — и прямо сейчас!

— Я не понимаю, — призналась честно. — Пришла и согласилась тебе недостаточно? Раз согласилась, значит хочу.

— Нет. — Он покачал головой. — Чего именно ты хочешь? Можно хотеть денег… — я дернулась, он поднял руку, успокаивая, как пугливую кобылу. — Ш-ш-ш, тихо, я про партнерш по работе. Можно хотеть ребенка. Выполнить супружеский долг. Прогнать скуку. Получить немного тепла. Добавить в свой список побед еще одну.

— Это плохо? — я нахмурилась.

«Не жалеть» — это, наверное, ближе к списку побед, да?

— По-разному. Но я бы хотел лечь с тобой в постель, потому что ты хочешь именно секса, а не чего-то еще. Это видно… — он усмехнулся. — И слышно. По твоим стонам.

Он развернул меня к себе, снова склонился, легко касаясь моей щеки ладонью и поцеловал. Неглубоко.

— Ну и мог бы разогреть девушку, раз такой привиредливый, — проворчала я.

— Мог бы, — согласился он. — Но это тоже было бы не твое желание.

— Аппетит приходит во время еды, — сказала я уже по-русски.

— Что? — переспросил он, но я лишь махнула рукой.

Он стоял очень близко и видно было, что моя близость его потряхивает, что эрекция все еще никуда не делась. Это было… лестно.

Но в чем-то он был прав — я пока не чувствовала и половины того, что ощущала во время наших разговоров в онлайне.

Сегодня все желание сгорало в топке волнения.

Я понимаю, что у него там, в L.A., полно баб, у которых при одном его виде хоть выжимай их кружевные трусики от «Виктории Сикрет».

Да и в Москве один не останется, если захочет. Выйдет на улицу, свистнет — моментально выстроится очередь. Можно будет проверить каждую и выбрать самую мокрую.

Он может себе позволить такую придурь.

Не совсем, правда, понимаю, почему он не сделал так с самого начала?

— Пойдем… — его голос сорвался на сипение, он откашлялся и попробовал еще раз. — Пойдем отсюда. Здесь слишком…

Он не договорил, выводя меня из полутемного номера. Где слишком манила кровать.

В коридоре было по-прежнему сонно и тихо, ни звука не доносилось из-за толстых дубовых дверей номеров. Хотелось говорить шепотом, как в музее или больнице.

Мы спустились в холл, и Дэрил остановился, глядя на меня. Он держал меня за запястье и большой палец все время путешествовал по тонкой коже, поглаживал, кружил, словно он каждую секунду желал чувствовать прикосновение, не привыкать к нему.

Я не понимала, что дальше.

«Пока, Лиля»? Как-нибудь увидимся, если вновь случайно столкнемся на Аллее Звезд?

Но оказалось, что задумчивое выражение на его лице было не про то, как бы мне помягче объяснить, что Лиля на метро, а Дэрил на блядки, а…

— Пойдем в ресторан?

— Зачем? — не удержалась я. — Думаешь накормить меня устрицами, или что там повышает либидо?

— Лили…. Пойдем. Просто пойдем? Поговорим там?

Мы стояли в холле и, хотя там почти не было людей, все равно привлекали внимание — он слишком выделялся своей харизмой, и мускулами, а я… тем, как неуверенно оглядывалась по сторонам и чувствовала себя самозванкой.