— Да, так и сделаем. Какие у тебя планы на ближайшее время? Может быть, быстро выпьем кофе?

— Конечно! Здорово. — В ее голосе звучало безумное счастье от возможности встретиться с ним. Не самая лучшая ситуация.

Когда Энди вернулся из коридора, Джимми пророчески поднял брови:

— Совершенно секретное свидание, да? — Он прикрыл рот рукой и подпер изнутри языком щеку, грубо изображая оральный секс, еще один номер из его бездонного репертуара сальных шуточек.

Энди решил отплатить той же монетой:

— Не хотел тебе говорить, но Энджи не забеременеет, если ты будешь заниматься с ней этим.

— Моя Энджи! Не смей упоминать о моей Энджи, — Джимми перекрестился. — Своими губами она целует на ночь наших ребятишек. Я имел в виду твою Макейди… м-м-м… ну, ту, с которой ты опять трахаешься. Разве не так? Везет тебе, собаке…

— Не понимаю, о чем ты, — отрезал Энди.

— Да ладно. Не ври, Джимми. — Он ткнул жирным пальцем приятелю в грудь. — Думаешь, я не видел, как вы вчера страдали друг по другу? — Джимми снова сделал неприличный жест. — «О-о-о, Энди! Твои шутки так смешны! Расскажи мне еще одну историю!» — Он обхватил свое пухлое тело и стал поглаживать ими спину вверх-вниз. — «М-м-м, о, Энди, да, да, расскажи еще, ты, здоровый мачо!»

Энди покачал головой и плотно сжал губы, показывая, что на них печать молчания.

Наконец Джимми бросил молоть вздор.

— Думаю, наш общий знакомый, серийный убийца, получил свое в суде, и теперь это не имеет значения. Вы можете трахаться как два кролика, пока рак на горе не свистнет.

— Ты настоящий джентльмен, Джимми. В этом не может быть никаких сомнений.

— Как бы то ни было, я счастлив. Я выиграл у Хузиера пятьдесят баксов.

— Чертов Хузиер, — пробормотал Энди.

— Мне пора. — Джимми направился к двери.

— Жду свежей информации. Я серьезно! — крикнул Энди.

— Понял.

Эд Браун. Кого он сегодня выдаст полиции? Останки некогда красивой и невинной молодой девушки, которая возвращалась домой из бара, парка или из школы и заговорила с опасным незнакомцем. Была ли она молода? И как долго ожидала достойного погребения?

Энди смотрел, как напарник уходит на дело без него, и сердце обливалось кровью. В конце концов, Джимми лично знал Эда, а вся остальная команда только читала его досье. Джимми будет держать Энди в курсе, станет его глазами и ушами.

Восемнадцать…

Плечи Эда мелко дрожали.

Девятнадцать…

Кровь шумела в голове. Медленно, потихоньку он отжался еще раз.

Двадцать…

С содроганием он отжался в последний раз. По вискам струйками стекал пот.

Двадцать один.

Эд закончил свою пятую серию из двадцати одного отжимания, опираясь на край тюремной койки. Он должен сохранить силу и быть наготове. Ему понадобятся все силы и проворство, на какие он способен. Все шло по плану. Еще чуть-чуть, и он окажется на свободе. На свободе, чтобы завладеть Макейди.

Макейди.

Я иду за тобой.

В дверь постучали.

Мак нахмурилась. Кажется, она повесила на дверь табличку с надписью: «Просьба не беспокоить».

Она поспешила к двери, завернувшись в огромное купальное полотенце.

— Кто там?

— Это я, Энди.

Мак с улыбкой отперла замок.

— Эй, сначала проверь, я ли это, — проворчал он. — Никогда не открывай, пока не посмотришь, кто пришел.

Мак покачала головой, но все-таки посмотрела в глазок.

— Вот. Так лучше? Я тебя вижу. Теперь мне разрешается открыть? Нет… постой-ка… твой нос кажется таким огромным. Ты не Энди Флинн.

Через искажающую линзу она увидела, как округлились его глаза, и, сжалившись, открыла дверь, вглядываясь в любимого. Энди казался слегка помятым и невыспавшимся, но, тем не менее, ужасно милым. Его облик всегда необъяснимо волновал ее. Впервые она обратила внимание на то, как сильно он на нее действует, в комнате для дознаний, во время расследования убийства Кэтрин. Возможно, все дело было в пристальном взгляде его зеленых глаз и темных, коротко остриженных волосах, подчеркивающих мужественную линию твердого подбородка. А может быть, виной всему неуловимая чувственность его рта, носа с небольшой горбинкой, маленькие шрамы на лице, намекавшие на неистовую натуру? Конечно, впечатление усиливали австралийский акцент и статная мускулистая фигура. Как бы то ни было, Макейди находила его просто неотразимым, и порой он сводил ее с ума.

Энди вошел в номер, и Мак, захлопнув ногой дверь, повисла на нем. Полотенце упало на пол.

— Я не шучу. Никогда не открывай дверь, не посмотрев в глазок, — ворчливо повторил Энди. — Никогда не знаешь, кто выведает номер твоей комнаты.

— Да, сэр, — с наигранной серьезностью ответила Мак, целуя его в шею, а затем в колючую щеку. — Соня только что собиралась принять душ, и знаешь, что она обнаружила? — Глаза Энди проследили за ее взглядом, и Мак отступила, давая ему возможность полюбоваться красными пятнами потертостей на груди и шее. — Как будто дикий вепрь с жесткой щетиной набросился на мою нежную плоть.

— Прости, дорогая. — Энди шагнул к ней и нежно поцеловал слегка поцарапанную кожу на ключице.

Мак всмотрелась в его лицо:

— Что с тобой? По-моему, ты расстроен. Пойдем, я приведу тебя в чувство.

Она схватила его за запястье и потянула в ванную. Энди не сопротивлялся, но казался на удивление сдержанным, совсем не тем пылким мужчиной, с которым она провела ночь.

— Во-первых, мы проверим, все ли в рабочем состоянии. Возможно, тот же дикий зверь напал и на тебя? — насмешливо промурлыкала она. Застыв, он смотрел, как она расстегивала пуговицы его рубашки, начиная с верхних, и незаметно оказалась перед ним на коленях, добравшись до нижних. — Х-м, здесь никаких следов… — Мак откинула полы рубашки, обнажив его плоский и твердый живот с тонкой линией темных волос, сбегающих по центру вниз. Его вид завел ее. — Нет, ничего, — пробормотала она, покрывая полоску волос поцелуями, и втолкнула язык ему в пупок. — Ну-ка, посмотрим… — Теперь она добралась до пряжки ремня.

— Мак, вообще-то менее чем через час у меня встреча.

— Ну и что?

У Мак слишком долго не было чувственных дуэлей. Теперь, когда она отбросила все запреты, ей было трудно остановиться. Она не хотела сдерживаться. Ее жизнь резко изменилась — Эд в тюрьме, они с Энди снова вместе… И это было хорошо, чертовски хорошо — снова стать живой, а не призраком в облике женщины, коротавшим свои дни под защитной оболочкой, которую она сама смастерила себе из боли и страха. Она буквально расцвела. Она желала Энди Флинна так долго, то принимая, то отвергая свою принадлежность этому человеку, и вот теперь он был рядом. Истосковавшееся тело жаждало его снова и снова. Энди был единственным мужчиной, с которым она ощущала ни с чем не сравнимое слияние, единственным, кто превращал ее в средоточие бурлящих гормонов. Она страстно хотела почувствовать его в себе и не могла больше ждать ни минуты.