Мади чуть побледнел, но держал себя в руках.

– Позовите первого консула, срочно! – указал он гвардейцу.

Амброз вздохнул:

– Вот и началось…

Восточная Эрафия, приграничная крепость Карстольд, Пятый путь Лун, 989 год н. э.

Гримли покинул Карстольд на рассвете. Массивные створки ворот глухо хлопнули за его спиной. Небо было безоблачным. Над лесом, еще прикрытым сенью полумрака, поднимались снежные горы южного Лордарона, их шапки были охвачены красным пламенем зари. Свет рассыпался вниз по склонам, переливаясь всеми цветами радуги. В полях пели птицы, трещали кузнечики и цикады.

Гримли нарушил предписание генерала Венка и все же заехал к Аделаиде перед тем, как отправиться в долгий путь, полный неизвестных опасностей. Ее прощальные поцелуи жгли ему губы, лоб, руки. Аделаида была уверена, что Венк отправляет ее любимого на самые опасные задания, чтобы однажды он не вернулся.

Всадник проехал на восток не более трех часов, а ландшафт вокруг уже поменялся. Поля сменились каменистыми холмами, на которых, среди травы, виднелись проплешины мхов и лишайников самых разных оттенков. Лиственный лес кончился. За последними рядами холмов начинались настоящие горы, у основания покрытые соснами и черными елями. На опушке лиственного леса паслись кабаны. Они напомнили Гримли, что он с прошлого вечера ничего не ел. Был уже почти полдень, и ближе к горам стало значительно холоднее. Фолкин хотел было подстрелить мелкого кабанчика, но, поразмыслив, предпочел кусок сухого вяленого мяса, прихваченного из Карстольда. Он съехал с дороги к берегу какой-то мелкой петляющей меж холмов речушки. Тропа вела вниз, к самой воде. Рыцарь спрыгнул с коня и, встав коленями на поросший мхом камень, умылся. Вода была холодная и обжигала пальцы. После этого было особенно приятно подставлять их солнцу и чувствовать покалывание растекающегося тепла. Сломав засохшую карликовую березку, Гримли сложил кучу хвороста и накрыл его сухой кожей, взятой с собой из военного арсенала – это был знак, который следовало дать в случае опасности для города. Отсюда не было видно Карстольда, но этот сильный чадящий дым не могли пропустить со сторожевых башен, а оттуда известили бы генерала.

Гримли съел кусок мяса, оказавшегося жестким и безвкусным, недолго понежился под полуденным солнцем и двинулся дальше в путь. На душе было на удивление спокойно. Ему стало казаться, что генерал Венк что-то спутал, когда направил его сюда. В первом селении, попавшемся ему по дороге, люди встретили его очень миролюбиво, в них не было и тени страха. Староста села даже пытался угостить его вином и заявил, что караван из Азахареи здесь ждут:

– С ними и наши должны были в город пойти! – бойко убеждал он.

Предыдущий крупный торговый караван прошел здесь месяц назад. О повстанцах староста говорить отказался. На другом краю деревни Гримли удалось разузнать, что в селении пару дней назад видели несколько повозок, а люди, ехавшие к городу, были сильно напуганы. Гнали без остановки своих истощенных лошадей, на все вопросы отвечали, что едут в Карстольд, что на них напали разбойники из Лордарона… Здесь это никого не удивляло. Бароны регулярно наведывались в эти места и выжигали целые деревни, иногда это было ответом на вылазки повстанцев с территории Эрафии, но чаще всего – обычным грабежом.

«Нет, это дело не их рук, – решил Гримли. – Бароны получают огромные барыши от прохода караванов, зачем им истреблять один из них? Уменьшать свои постоянные, надежные доходы ради мимолетной наживы?»

Обо всем происходящем он мог только догадываться и потому продолжил свой путь к границе. Сразу за этим поселением дорога вдруг удивительным образом очистилась. Пропали люди, повозки и домашний скот. Также Гримли заметил, что из-за его воинского одеяния все разговоры о повстанцах в деревне заходили в тупик, и вообще жители явно не были с ним откровенны. Крестьяне не хотели, чтобы приезжий из города рыцарь знал об их симпатиях. Но они не подозревали, что этот юный паладин был кроме прочего еще и магом и легко прочел в их поверхностных мыслях, что мятежники регулярно бывают в некоторых домах, а в следующем к востоку селении вообще имеют открытую базу. Поиски следовало продолжить там.

Первые следы людей на дороге он обнаружил под вечер, и они его совсем не порадовали. Там, где каменистую и неухоженную долину пересекал ручей, в воде лежало тело. Гримли, возможно, и не заметил бы его – труп отнесло на несколько десятков ярдов от переправы, но воронье не случайно слишком низко кружилось над кустами. Гримли съехал с дороги прямо в воду – ручей имел меньше локтя глубины – и подъехал к телу.

Это был человек, не орк и не эльф, на нем была дешевая тонкая кольчужка, впопыхах криво натянутая поверх рубища, в котором несчастный спал, когда его застали враги. Гримли спрыгнул с коня и подтащил тело к берегу. Оно было тяжелым и скользким. Это был крестьянин, и бежал он явно с востока. Об этом говорили три стрелы, вошедшие в спину. Одну из них, не крепко засевшую, Гримли вырвал и внимательно осмотрел – черное оперение, зазубренный носик с кривой руной. «Черное – это орки, явно они», решил Гримли. Его астральному взору как реальная предстала картина.

Крестьянин безоружный ночью бежит по тропе, спотыкается, падает, в глазах ужас, впереди ручей, а сзади топот. Это орки, трое всадников. Они увидели ручей и сбавили ход, видимо, им было приказано не пересекать этот естественный рубеж. Мужик оглянулся и, увидев, что орки останавливаются, обрадованно выпрямился, по щиколотку сбежал в воду, тяжело дыша, обтер лицо. Хотел бежать дальше. Орк что-то буркнул, хотел повернуть назад, но на прощание стянул с плеча небольшой лук и пустил стрелу. Вот она – Гримли посмотрел на засохшую иву у самой воды: стрела прошла мимо жертвы и, оставив на стволе выбоину, сломалась от сильного удара. Остальные орки также стали стрелять, три стрелы прошли точно, а одна с шелестом ушла в траву на другом берегу. Мужик зашатался и рухнул в ледяную воду, разбив лицо о каменистое дно.

Гримли закрыл глаза покойному и забросал тело порубленными ветками. В том селении у самой границы может никого и не быть. Неужели это орочья банда вырезала караван, но откуда здесь так много орков, почти в тысяче миль от Кревланда? Гримли тронул коня и быстро поскакал на восток, лишь багрово-красное солнце светило ему в спину мрачными отблесками.

Все оказалась ровно так, как он и предполагал. На дороге Гримли встретились еще четыре трупа. Жертвы были обобраны, с них сняли все, включая резные безделушки – жалкие украшения бедняков, тела были утыканы орочьими стрелами. На сырой земле четко пропечатались лапы крупных хищников, на которых, видимо, ехали орки. Наконец уже на закате он добрался до самой границы и по поднимающимся дымам заметил селение. Вернее, свежие руины. Все сорок домов были сожжены полностью, до печных труб, кое-где стояли развороченные обгоревшие сараи. Тел нигде не было, крестьян или увели в рабство, или сожгли живьем.

«Это не повстанцы», – окончательно решил Гримли и, сойдя с коня, присел на поваленный обгорелый забор. Его мутило от того насилия, что разворачивалось здесь прошлой ночью. Все крутилось, роилось, не отпускало. Стоны… брызжущая кровь… огонь… крики сгорающих заживо людей… Достав сумку, Гримли собрал несколько стрел и, завернув их в кожу, убрал под седло. Это были важные доказательства, в восточные пределы Эрафии совершено вторжение орочьей банды численностью минимум в две сотни голов. Скорее всего, именно они повинны в гибели каравана, произошедшей на территории еще Лордарона. Никаких следов истребления торговцев в Эрафии не обнаружено. Вероятно, повстанцы не имеют к этому отношения, несмотря на то что местные жители явно им сочувствуют. Таким Гримли представлял свой рассказ Венку.