Внизу, заторможенно потягивая минералку, сидел взлохмаченный, помятый с бодуна Кирей. Я молча плеснул вискаря в два стакана и поставил один перед ним, но он не отреагировал, просто смотрел в стол перед собой и поигрывал желваками. Я так же молча проглотил свою дозу и снова потянулся к бутылке.

— А ты думал, она где? — спросил вдруг Кир.

— Ничего я не думал, просто устал, как собака.

— Да ладно? — в усмешке братана проскользнул сарказм. — И поэтому аж в душ её искать побежал? А чего не под кроватью?

Я помолчал. Было во всём этом что-то идиотское, но именно поэтому казалось неслучайным. А может, это просто у меня на фоне спермо токсикоза поехала крыша.

— Ты мылся женским гелем для душа? Ничего, что там рядом мужской стоит?

— А если я скажу, что не помню мылся ли вообще?

— И тебя не смутило, что она положила тебя в хозяйской спальне, при том, что в доме ещё пять комнат?

— И если скажу, что ни хрена не обратил внимания на то, куда меня отправили, потому что был хорошо датый?

— Где бухал?

— И с кем, да?

Я промолчал, он усмехнулся.

— С институтскими пацанами встречался, можешь проверить, если хочешь.

Я плеснул себе ещё виски.

— Ладно. Я просто психанул, извини.

— Нет, ты не просто психанул, Даныч. Ты на полном серьёзе решил, что я мог бы. — Залпом допил минералку, сполз с барного стула. — Давай спать, братан. Утро вечера мудренее.

— Бля, Кирей, ну хорош! — крикнул я ему в спину, но он, не обернувшись, ушёл в гостевую на первом этаже.

А ближе к полудню, упрямо повторяя, что так будет реально лучше, он заявил, что перебирается в гостиницу.

— Я, может, баб хочу водить и бухать сутками напролёт, а мне приходится под вас строиться. Не, я лучше на волю.

— Без обид, братан?

— Да какие обиды, Даныч. Милые бранятся — только тешатся, а я просто не хочу сдохнуть от вашей случайной пули.

В его словах всё ещё слышалась обида, но мне, если честно, полегчало, хотя осадочек от самого себя, конечно, остался поганый. Пытаясь загладить косяк, поселил Кирея не в гостиницу, а в одни из своих апартаментов для приезжих вип-партнёров.

Договорились встретиться ближе к вечеру, и когда я уже спускался вниз, неожиданно, на полчаса раньше договорённого времени, позвонил Горовец старший.

Встретились с ним уже через час, пересеклись, в буквальном смысле, на ходу — на парковке возле центрального парка. Я подсел к нему в машину и он, без долгих вступлений, перешёл к делу:

— В общем, на счёт металлургии я не передумал — как была не моя тема, так и осталась, но у нас с тобой неожиданно нарисовались другие точки соприкосновения. Анжелика, кстати, подсказала, что значит, женский взгляд со стороны! И хотя то, что она подсказала само по себе примитивно, но на этой основе у меня выстроилось такое предложение, которое разом покроет и твои, и мои проблемы.

Я моментально напрягся, не ожидая от этой стервы ничего хорошего.

— Если помнишь, — продолжил Горовец, — у меня с Лебедевыми сейчас проект по поводу жилищного комплекса на Волге. Размах грандиозный, по масштабу сопоставим со столичным, если не с Европейским вообще. Комплекс станет визитной карточкой города, жемчужиной. Все воротилы бизнеса и политики, звёзды эстрады и просто олигархи не будут вылезать отсюда круглый год. Только настоящему размаху мешает ландшафт. Берег у нас там слишком уж обрывистый и спецы говорят, что при таком течении править бесполезно, да ещё и на судоходном форватере, где нам в принципе не дадут менять русло. Понимаешь?

Я понял. Сразу. И всё бы ничего — бизнес предполагает собой смелые решения больших задач, если бы не Маринка.

— Я понимаю, Дмитрий Николаевич. Но «Птицы» принадлежат мне только формально. На самом деле хозяйничает там жена, она этот центр создавала, выстраивала, пестала. Она его не отдаст, он ей слишком дорог.

— Ты меня не дослушал, Данила Саныч, речь ведь идёт не просто о продаже. Та сумма инвестиций, которую ты ищешь, скажем прямо, весьма нехилая даже для меня. И ты прекрасно это понимаешь, поэтому и пытался с самого начала подкатить ко мне. Я так же знаю, что ты обращался и к другим инвесторам, но никто из местных твой размах не тянет. Тебе сейчас либо реально на Москву выходить, либо со мной договориться. А можно и сразу двух зайцев — и Москву и меня заполучить. Как? Через твой центр. Сам посуди, Лебедевы — это и есть Москва, бабла у них достаточно, я заинтересован чтобы они зашли сюда, поэтому пойду тебе навстречу, хотя, сам знаешь, металлургия — это не моё. Давай так — ты передаёшь мне территорию своего центра, и она идёт в зачёт части суммы, которую мы с Лебедевыми тебе инвестируем. При этом, нам нужна только земля, то есть все строения пойдут под снос. Цена голого участка в разы ниже твоего застроенного комплекса, но я дам не просто полную цену за комплекс, а накину сто процентов за срочность сделки. Это уже порядка двухсот миллионов, которые ты получишь к концу этой недели, и тебе даже не придётся их мне возвращать. Оставшуюся часть инвестиций ты получишь равными долями от меня и от Лебедевых в течение ближайших трёх недель. Что скажешь?

А что я мог сказать? Это было шикарное предложение! Не просто шикарное, а похожее на глас Божий: «Ты молился, я услышал — так бери и пользуйся моей добротой!» И даже плевать на то, что Анжелка, кидая Горовцу идею, скорее всего просто хотела подгадить, пустив между нами с Маринкой кошку. Но вот сама Маринка…

— Мне нужно переварить это, Дмитрий Николаевич.

— Ну понятное дело! Я бы на твоём месте тоже охренел! — рассмеялся он. Глянул на часы. — Давай завтра в это же время, да?

— Мало. Не хочу с кондачка.

— Ну-у-у, — скривился Горовец. — Ты сейчас как мой Юрка. Тот тоже на словах быстёр, а как до дела доходит — мямлит. А Данила Магницкий, и это любой дурак в нашей дыре знает, человек хваткий и решительный. Не разочаровывай меня, ну!

— До конца недели, — не повёлся я на его попытку поднажать. Его интерес был не меньше моего, поэтому подождёт. — К концу недели я дам однозначный ответ.

Маринка слушала меня внешне безучастно, но по тому, как на её щеках стремительно разгорались алые пятна, я понимал, что она не в себе от ярости. Смотрел на них и чувствовал, как меня и самого заражает её злость… Надо же, это что же, я нашёл единственную ещё живую струнку в сердце Снежной королевы? Вот эти бомжи и беженцы, беременные малолетки, жертвы семейного насилия, и черте-кто ещё — это беспокойство о них впервые за последние месяцы заставляет её скинуть свою маску биоробота?

А с другой стороны — я прекрасно понимал, что значат для неё «Птицы» Для меня они тоже значили очень много, но я, в отличие от Маринки, готов был идти дальше.

— Марин, я понимаю, что ты в шоке, но послушай… По сути, это просто кусок земли. Центр можно отстроить заново и даже с большим размахом где угодно ещё. На время переезда я гарантирую предоставление всего необходимого для его непрерывного полноценного функционирования. Хочешь, базу отдыха какую-нибудь целиком снимем на пару-тройку лет? Твоим «жертвам» какая разница евростандарт у них в проживании или нет, если им за счастье что просто крыша над головой есть и кормёжка не с помойки? Марин… Ну не молчи! Я, между прочим, ещё не дал согласия, хотя там и думать не о чем! Я взял паузу специально на то, чтобы обсудить это с тобой. А как мне обсуждать, если ты молчишь?