— Было дело, — усмехаюсь тому дикому пиршеству, которое я слушала по большей части из-за закрытой двери моей комнаты.

— Ты тогда что-то совсем немного побыла и ушла. И хорошо, я чуть кони не двинула на следующий день от похмелья. Иванкин потом на парах нам такой треш устроил, что самих хоть на патанатомию в качестве экспонатов забирай.

Мне с ней неловко. И явно Алина пошла за мной в ванную не для того, чтобы вспомнить университетские будни.

— Слушай, Фомина, — Алина облизывает губы. — А этот Лёха, друг Вадика, и правда твой брат?

— Сводный, — пожимаю плечами. Обсуждать эту тему с Алиной вообще нет никакого желания.

— А ты не знаешь, у него есть девушка?

— Я не знаю, Алин, мы мало общаемся.

Я одёргиваю платье, поправляю волосы и выхожу из ванной.

Музыка в гостиной стихла, и слышен гул голосов что-то обсуждающих. Даже скорее всего требующих.

— Ну пожалуйста, пожалуйста! — капризно пищит Жанка, хлопая в ладоши, а потом радостно визжит.

Я вхожу в гостиную, когда Алексей усаживается в кресло в центре, подогнув под себя ногу, и укладывает на колени гитару. Нежно пробегает сильной рукой по грифу, пробует пальцами струны, аккуратно перебирая. А на меня накатывают воспоминания. Однажды я уже слышала, как он поёт.

— Лекс, давай ту, кипеловскую, она у тебя вообще круто получалась, — просит Вадим.

— Я в ней куплеты путаю, — Шевцов подтягивает струны, аккуратно поворачивая колки. — Вадик, кто тебя так учил настраивать гитару?

Вадим пожимает плечами, все затихают во внимании. Шевцов прочищает горло и начинает играть. Мягкий бой сулит минорную мелодию, которую я узнаю. Мне нравится эта песня, хоть я не особо жалую рок. И я не представляю, как она может звучать в акустической версии.

Но Алексей умеет удивлять. Он начинает петь тихо, но постепенно его голос обретает уверенность. Не высокий, но чистый, лишённый хрипотцы. Слушатели едва дышат, замерев в ожидании.

Так бесконечна морская гладь,

Как одиночество моё.

Здесь от себя мне не убежать

И не забыться сладким сном.

У этой жизни нет новых берегов,

И ветер рвёт остатки парусов.

Алексей играет проигрыш, бой по струнам становится увереннее и агрессивнее. Понимаю, что замерла в дверном проёме, и только сейчас решаюсь войти, но мне не хочется своим присутствием всё портить. Просто остаюсь в самом дальнем углу гостиной. Думаю над словами песни, понимая, что Шевцов действительно очень одинок при всей его смелости и самостоятельности. У меня есть тётя и мама, а кто есть у него? Отец, с которым они не особо близки, да воспоминания о прощании с матерью, растянувшемся больше, чем на десять лет.

Я смотрю на Алексея, пока он смотрит на струны, но внезапно он поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Я внутренне вздрагиваю, горло сдавливает, не давая вдохнуть полной грудью.

Я прикоснулся к мечтам твоим,

И был недобрым этот миг.

Песком сквозь пальцы мои скользил

Тот мир, что был открыт двоим.

Мы шли навстречу всё ускоряя шаг,

Прошли насквозь, друг друга не узнав.

Я здесь…

Он поёт припев, а мои глаза начинают жечь. Кто-то приглушает в гостиной свет, оно и к лучшему. Я не готова показывать свои слёзы. Это лишь эмоции прошлого. Призраки сожаления. И его пронизывающий взгляд.

Я думал время сотрёт твой след,

И не ловил в толпе твой взгляд.

В чужих объятьях искал ответ

И не искал пути назад.

Всё забывая, жить начинал опять,

Но видел, как пуста морская гладь.

Внутренняя дрожь нарастает. Это просто песня Валерия Кипелова, она не имеет отношения ни ко мне, ни к Шевцову, но… Это чёртово «но» заставляет душу истекать кровью, глядя в тёмные глаза сводного брата. Не смотри на меня, не мучь. Пригвоздил словно бабочку иглой и держит. Не отпускает. Не даёт уйти.

Это алкоголь. Я просто всё придумала и приправила чёртовым алкоголем. И хочу ещё.

Звук его голоса, которого я так боялась, а потом ночами пыталась воспроизвести в своей голове, давит на перепонки. Алексей заканчивает петь, и Алина с восторгами бросается к нему, а я могу уйти. Сбежать, спрятаться.

Именно это и делаю. Пробираюсь на кухню и достаю из холодильника бутылку. «Виски» — гласит этикетка. Подойдёт. Вытаскиваю пробку и отпиваю напиток прямо из горлышка.

Твою мать! По гортани скатывается чистый огонь, заставляя задохнуться в кашле. Вдох удаётся сделать не сразу, но я справляюсь. Хочу ещё.

— Янка, там в холодильнике… — Жанна влетает в кухню, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. — О, ты уже нашла! Пошли!

Она замечает бутылку у меня в руках, а потом хватает за запястье и тащит обратно.

— Блин, как же клёво, что мы встретились, — искрит пьяной радостью подруга, хихикает. — Слушай, твой брат такой классный! Вон Алинка уже, думаю, трусики все промочила, так пялится на него.

Алина и правда почти висит на Шевцове. Моя пьяная кровь бьёт в мозг, заставляя выключить чувства. Хватит с меня боли и страданий. Хватит позволять играть с собой. Сколько можно кроить моё сердце?

В гостиной шум и гам, снова включили стереосистему. Я ищу глазами Вадика, но он будто не замечает меня. Ну и ладно. Сама справлюсь. Кто-то из парней наливает сразу несколько рюмок коньяка, и я смело хватаюсь за одну, но поднять не успеваю, потому что крепкая рука стискивает мою ладонь вместе со стеклом, не позволяя даже оторвать от стола.

— Думаю, тебе уже хватит, — слышу спокойный голос сзади возле уха, отчего на шее волоски встают дыбом.

— Иначе что, снова выпорешь ремнём? — алкоголь придаёт смелости. Я поворачиваюсь и с вызовом заглядываю в опасную тьму его глаз.

— А ты хочешь? — Шевцов наклоняется и почти шепчет мне на ухо, шевеля своим дыхание волосы у виска. — Только в этот раз будет больнее. Ты же в платье, и я задеру тебе его по самую шею, а потом выпорю.

От макушки до кончиков пальцев на ногах бегут мурашки, а в груди поселяется странное щекочущее чувство. В академии нас учили, что это может быть признаком отслоения аорты, но я уверена, что с моей аортой всё прекрасно. В отличие от расшалившихся нервов.

— От ремня на голой коже остаются лиловые отметины и не сходят несколько дней, да и сидеть ты тоже не сможешь, — продолжает Лекс. — Так что хорошенько подумай, прежде чем перевернуть в себя эту рюмку.

Смотрю, как заворожённая, как Шевцов вытаскивает коньяк из моих пальцев и подносит к своим губам. Втягивает терпкий аромат, а потом отпивает глоток, словно воду, облизывает губы.