Брюнетка выпрямилась в полный рост. Ледяным голосом она произнесла:

— Я задала вам вопрос.

— Теперь и я вас спрашиваю: кто вы такая? — Но Лила уже знала ответ на этот вопрос. Багаж, стоявший у ног женщины, стоил больше, чем принадлежащая Лиле машина. Не было нужды внимательно рассматривать костюм гостьи, одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что это очень дорогая вещь. Кожа на аристократическом лице с высокими скулами была гладкой, без единого пятнышка или морщинки. Молочно-белая кожа, ярко-синие глаза, иссиня-черные волосы и рубиново-красный рот делали красоту женщины совершенной. Настоящая героиня диснеевского мультфильма.

— А вот и наша Белоснежка, — пробормотала Лила себе под нос.

— Простите, что вы сказали?

— Ничего. Входите.

Лила отошла в сторону, давая женщине возможность войти в дом. Та постаралась проскользнуть так, чтобы ее юбка не коснулась обнаженных ног Лилы. Такой снобизм только позабавил девушку.

— Где Пит? — поинтересовалась незнакомка.

Следовательно, она уже бывала здесь раньше.

— Отправился за покупками.

— А где Адам?

— Наверху, в своей комнате.

— И наконец, кто же вы?

— Лила Мэйсон.

— Я Лукреция фон Эльзхауэр. — Лила не знала, как ей реагировать. Судя по всему, эта дама ожидала, что Лила немедленно падет ниц. Но она только внимательно посмотрела на Лукрецию, имя явно не произвело на нее впечатления. — Что вы здесь делаете, мисс Мэйсон?

Лила едва заметно усмехнулась.

— Вам на самом деле так хочется узнать? — Она получила своеобразное удовольствие, заметив, как напряглось холеное лицо. — Спокойнее, Лукреция, не надо так волноваться. Я методист Адама по лечебной физкультуре.

Ледяные синие глаза Лукреции оглядели Лилу с ног до головы, разглядывая босые ступни, голые ноги, коротенькие шорты, майку без рукавов с рекламой радиостанции на груди и огромные, не подходящие к наряду клипсы.

— Я хочу видеть Адама. Немедленно, — объявила Лукреция.

— Вам показать дорогу? — медовым голосом поинтересовалась Лила.

— Я знаю, куда идти.

— Я так и предполагала. — Лила широким жестом указала на лестницу.

Лукреция поправила висящую на плече дорогую кожаную сумочку от Луи Вуиттона и стала подниматься на второй этаж. Как только она вступила на последнюю ступеньку, Лила окликнула ее:

— Ах, простите, мне следовало вас предупредить. С ним только что произошла маленькая неприятность в постели. — Она пожала плечами и понимающе покачала головой. — Что делать, такое в его положении иногда случается.

— Это плохо для босса, — философски констатировал Пит. — Она говорит: «Убери это». Весь босс мокрый. Я убирать. Менять постель. Она говорит: «Теперь уходи». И я уходить. Это плохо для босса.

— Ты перестанешь стонать или нет? — Лила вытащила из салата, который готовил Пит, кусочек спаржи. — Тебе не нужно осыпать комплиментами мисс фон Эльзхауэр в моем присутствии. Она вполне может быть потомком Гитлера. — Пит хлопнул ладонями по коленям, что у него означало приступ гомерического хохота. — Я даже не думала шутить. Я говорила совершенно серьезно.

Едва успев открыть Лукреции дверь, Лила поняла, что ее приезд станет для всех катастрофой. Возможно, она была несправедлива, но вряд ли. Эта женщина провела в доме всего несколько часов и уже сумела все перевернуть вверх дном.

Когда Пит принес вниз мокрые простыни, Лила дала парочке время пообщаться, а потом постучала в спальню Адама. Ответила ей Лукреция:

— Войдите.

Впервые после приезда Лилы комната Адама стала напоминать комнату больного человека. Занавески на окне были задернуты, не давая проникнуть в комнату даже тоненькому лучу солнечного света. Из стереосистемы вместо рок-композиций, которые Адам и Лила пускали на полную мощность, нежно лилась камерная музыка. Веселый постер, который Лила принесла после одного из походов по магазинам и повесила на стену, исчез. Атмосфера в комнате напоминала похоронное бюро.

— Мне придется обзавестись собакой-поводырем, чтобы найти пациента в такой кромешной тьме, — заметила Лила, подходя к кровати. — Что с тобой случилось? — Подойдя ближе, Лила увидела, что Адам возлежит на подушках с пакетом льда на голове.

— Адам плохо себя чувствует, — из тени, словно призрак, величественно выступила Лукреция.

— Этого следовало ожидать. Вчера вечером он в стельку напился. Теперь у него похмелье, но «Кровавая Мэри» и несколько таблеток аспирина все исправят.

— Я не думаю, что ему следует принимать какие-то препараты без консультации с врачом.

— Препараты! — фыркнула Лила. — Речь идет о банальном аспирине.

— Лила, прошу тебя, говори тише, — раздался недовольный голос Адама. Она нагнулась к нему:

— Ты не будешь так любезен объяснить мне, что здесь происходит? Тебе пора начинать занятия, а ты разыгрываешь сцену с мигренью.

Он обхватил голову руками, прикрывая пальцами глаза:

— У меня голова раскалывается.

— Очень плохо, приятель. Но что поделаешь, сейчас время занятий.

Лукреция встала между Лилой и кроватью.

— Я уверена, что вы не станете требовать, чтобы больной человек занимался какой-то там гимнастикой в таком состоянии.

— К вашему сведению, мисс фон Как-вас-там, большинство моих пациентов испытывают боль. Я помогаю им избавиться от этой боли. Во всяком случае, до сих пор мне это удавалось. А теперь я попрошу вас оставить меня с моим пациентом наедине. Нам нужно работать.

— Я уверена, что у вас очень ограниченные знания, причем только в определенной области, и вы чересчур усердствуете в своей работе.

Лила стиснула зубы:

— Я профессионал, и у меня очень большой опыт как с пациентами, так и с добросердечными друзьями, родственниками и любовницами пациентов, которые исключительно из благих побуждений вмешиваются в то, в чем ничего не понимают, в частности в лечебную физкультуру.

— Вы утверждаете, что вы профессионал, но и ваше отношение, и ваше поведение заставляют в этом сомневаться.

— А сомневающиеся могут отправляться бронировать номер в ближайшем мотеле, если не уберут свою элегантную задницу с моей дороги. Адам, — резко обратилась к нему Лила, — попроси ее уйти и не возвращаться до окончания занятий.

Кавано устало снял лед со лба. Он переводил взгляд с одной женщины на другую, потом его черные глаза остановились на Лиле.

— Лила, я действительно плохо себя чувствую. Не могли бы мы позаниматься после обеда?

Лила почувствовала, как адреналин бушует у нее в крови. Она бросила на Адама презрительный взгляд, проигнорировала самоуверенное выражение на лице Лукреции и пулей вылетела в коридор. Все стеклянные предметы в доме зазвенели, когда она со всей силой хлопнула дверью.