Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Не буду говорить тебе, что я тебя предупреждал, - хмыкнув я, делая небольшой глоток.
- Вот и не говори. Вот что мне делать? Она упряма как мул, не хочет идти на контакт! Выкинула все мои вещи из нашей спальни! Я живу в кабинете!
- У вас в доме комнат не хватает?
- Очень смешно, - Саша даже обиженно отвернулся, честное слово, будто маленький.
Не удержался и расхохотался. Просто представил себе Алекса ютящегося на небольшом диване в кабинете. А ведь когда он к нему мебель подбирал, я предлагал, чтобы он взял тот, который раскладывается. Так друг возникал, что настолько габаритная мебель ему не нужна.
Заметив взгляд друга, приподнял обе руги, хоть в одной из них и был бокал с коньяком, всё же сказал:
- Сань, она не ушла, значит не всё потерянно.
- Ты так думаешь? – Саша весь подобрался, внимательно меня слушая.
- Во-первых, это Аня, она тебя не бросит из-за детей. Вспомни, сколько терпела Анита, и поймёшь что Аня в принципе такая же, только просто показывает характер. В отличие от матери, она защищает свою территорию доступными ей путями. Хочешь её, то у неё условие, только она и никто больше. Думаю, на развод она не подаст, максимум вы будите жить примерно как твои родители сейчас, - я пожал плечами.
Саша скривился, и осушил бокал до дна.
- Я ей не изменял. И думаю, она это понимает. Да я даже уехал вместе с тобой, и ты свидетель, что Линн в моей спальне там даже никогда не была.
- Вы могли воспользоваться её кроватью, - я тут же спрятался за кресло, в котором сидел.
Вовремя. Так как друг запустил в меня опустевшим бокалом. Тот ударился о мягкую спинку, и приземлился на сидение. Поставив бокал обратно на журнальный столик, с улыбкой продолжил.
- Саш, мне она не поверит, вне зависимости, что я видел, и что знаю. Для них у неё своя, правда, которая в принципе ей не является, но это, же женщины. Им свойственно додумывать то, чего нет.
- Хреновый из тебя советник, Громов, - Саша поднялся, чтобы наполнить свой опустевший бокал, направился к бару.
- Ладно, - я подставил свой бокал и, дождавшись, когда янтарная жидкость его наполнила, вернулся на своё место, – вот сейчас подумай, кто знает о моих отношениях с Линн?
- Никто, кроме меня Линн, ну и тех, кто с нами учился, - не понимая, к чему я клоню, Саша вернулся на своё место, прихватив бутылку, чтобы не бегать к бару.
- Вот! А теперь подумай о тех, кто знает о твоих мнимых отношениях с Линн. Ведь не каждый знает, что вы занимались сексом всего пару раз, и то после её второго развода, пока она сходила сума по своему немцу.
- К чему ты клонишь? – Саша поднёс бокал к губам.
- Если Ане скажут, что в том месте, куда мы ездим, каждый год похоронен ребенок Линн, как ты думаешь, кому его припишут?
Наверное, я поторопился с вопросом, так как Саша подавился. Пришлось подниматься из удобного кресла и хлопать его по спине.
- Бля, - простонал Саша, прокашлявшись. – Бля, - повторил друг, – мама ведь так и думала тогда, что этот ребёнок мой. А я не стал отрицать, чтобы она Маркову всё не доложила.
Я развел руками, едва не проливая янтарную жидкость, чтобы Саша сам осознал весь масштаб грядущей катастрофы.
- На твоём месте, я бы посадил Аню напротив себя, и заставил её выслушать всю историю твоей жизни, начиная с того момента, как ты начал ходить на горшок, со всеми дополнениями и пояснениями.
Очередной день подошел к концу. Так же как и спасены пару жизней. Нет, я не приписываю себе статус великого миссии, к тому же спас я только того, чья операция была запланированной. Вторую пациентку с сердечным приступом как не странно спас интерн, которого мне посоветовала забрать Агафьева, вместе с Никой. Парню никуда было деваться, так как все ведущие специалисты были заняты на плановых операциях.
Пётр оказался весьма толковым парнем. Схватывал всё на лету, вот только смотрел на меня как на божество, но это проходящее. Я на Вербицкого так же смотрел в начале своей практики.
А Пётр действовал оперативно, прооперировал девчонку с инсультом прямо в приёмном покое, притащив туда аппарат для УЗИ. Кто бы знал, что так можно?!
Юное дарование я взял под жесткий контроль, и теперь он будет отдельно посещать лекции Антона Михайловича. А к нему попадают только избранные. Я видел в нём потенциал, и собирался дать парню все возможные знания, которые он мог бы почерпнуть здесь. Всё остальное дело практики, и об этом будем думать после получения им диплома.
Сам же я отправился в детское отделение, что бы проверить своего маленького пациента. Проходя мимо дежурной медсестры, впал в ступор. Ника самым наглым образом спала, положив руки на журнал, а на них свою голову, и мирно посапывала.
Походу, не одному Саньку достаётся в их доме. Не стал пока будить девушку, а отправился Данилу. Мальчику уже стало лучше, и его перевели в палату к остальным детям. Они уже все должны были находиться по кроватям, время отбоя уже прошло. Но дети есть дети, и они, как всегда, бесились, а открывшаяся дверь навела там шмон.
Сначала послышался грохот, а потом уже я включил свет. Наблюдая, раскиданные подушки, и торчащие ноги из-под кроватей.
- Я выхожу и считаю до десяти, потом возвращаюсь!
Я выключил свет и сделал, так как сказал. Войдя в палату, и там уже царила тишина и порядок. А главное мальчики делали старательно вид, что уже видят десятый сон.
- Привет, - присел я на кровать к Данилу.
Я знал, что он не спит. Обычно в это время он смотрел на звёзды, что-то там выискивая. Мы даже специально ему кровать подле окна выделили.
- Привет, - улыбнулся мне мальчик. – Что ты мне принёс?
За эти дни я приучил мальчика к тому, что с пустыми руками я к нему не прихожу. Понимал что это плохо, для ребёнка, который воспитывается в приюте. Но ничего не мог с собой поделать. Мне нравилось видеть, как оживают его глаза.
- Вот, я достал маленький
