Мне нужно быстро молвить обо всем,

И часто речь моя несовершенна.

148 Синклит шести распался, мы вдвоем;

Из тихой, сени в воздух потрясенный

Уже иным мы движемся путем,

151 И я — во тьме, ничем не озаренной.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

1 Так я сошел, покинув круг начальный,

Вниз во второй; он менее, чем тот,

Но больших мук в нем слышен стон печальный.

4 Здесь ждет Минос[160], оскалив страшный рот;

Допрос и суд свершает у порога

И взмахами хвоста на муку шлет.

7 Едва душа, отпавшая от бога,

Пред ним предстанет с повестью своей,

Он, согрешенья различая строго,

10 Обитель Ада назначает ей,

Хвост обвивая столько раз вкруг тела,

На сколько ей спуститься ступеней.

13 Всегда толпа у грозного предела;

Подходят души чередой на суд:

Промолвила, вняла и вглубь слетела.

16 «О ты, пришедший в бедственный приют, —

Вскричал Минос, меня окинув взглядом

И прерывая свой жестокий труд, —

19 Зачем ты здесь, и кто с тобою рядом?

Не обольщайся, что легко войти!»

И вождь в ответ: «Тому, кто сходит Адом,

22 Не преграждай сужденного пути.

Того хотят — там, где исполнить властны

То, что хотят. И речи прекрати».

25 И вот я начал различать неясный

И дальний стон; вот я пришел туда,

Где плач в меня ударил многогласный.

28 Я там, где свет немотствует всегда

И словно воет глубина морская,

Когда двух вихрей злобствует вражда.

31 То адский ветер, отдыха не зная,

Мчит сонмы душ среди окрестной мглы

И мучит их, крутя и истязая.

34 Когда они стремятся вдоль скалы,[161]

Взлетают крики, жалобы и пени,

На господа ужасные хулы.

37 И я узнал, что это круг мучений

Для тех, кого земная плоть звала,

Кто предал разум власти вожделений.

40 И как скворцов уносят их крыла,

В дни холода, густым и длинным строем,

Так эта буря кружит духов зла

43 Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем;

Там нет надежды на смягченье мук

Или на миг, овеянный покоем.

46 Как журавлиный клин летит на юг

С унылой песнью в высоте надгорной,

Так предо мной, стеная, несся круг

49 Теней, гонимых вьюгой необорной,

И я сказал: «Учитель, кто они,

Которых так терзает воздух черный?»

52 Он отвечал: «Вот первая, взгляни:

Ее державе многие языки

В минувшие покорствовали дни.

55 Она вдалась в такой разврат великий,

Что вольность всем была разрешена,

Дабы народ не осуждал владыки.

58 То Нинова венчанная жена,

Семирамида, древняя царица;

Ее земля Султану отдана.

61 Вот нежной страсти горестная жрица,[162]

Которой прах Сихея оскорблен;

Вот Клеопатра, грешная блудница.

64 А там Елена, тягостных времен

Виновница; Ахилл, гроза сражений,

Который был любовью побежден;

67 Парис, Тристан». Бесчисленные тени

Он назвал мне и указал рукой,

Погубленные жаждой наслаждений.

70 Вняв имена прославленных молвой

Воителей и жен из уст поэта,

Я смутен стал, и дух затмился мой.

73 Я начал так: «Я бы хотел ответа

От этих двух,[163] которых вместе вьет

И так легко уносит буря эта».

76 И мне мой вождь: «Пусть ветер их пригнет

Поближе к нам; и пусть любовью молит

Их оклик твой; они прервут полет».

79 Увидев, что их ветер к нам неволит:

«О души скорби! — я воззвал. — Сюда!

И отзовитесь, если Тот позволит!»[164]

82 Как голуби на сладкий зов гнезда,

Поддержанные волею несущей,

Раскинув крылья, мчатся без труда,

85 Так и они, паря во мгле гнетущей,

Покинули Дидоны скорбный рой

На возглас мой, приветливо зовущий.

88 «О ласковый и благостный живой,

Ты, посетивший в тьме неизреченной

Нас, обагривших кровью мир земной;

91 Когда бы нам был другом царь вселенной,

Мы бы молились, чтоб тебя он спас,

Сочувственного к муке сокровенной.

94 И если к нам беседа есть у вас,

Мы рады говорить и слушать сами,

Пока безмолвен вихрь, как здесь сейчас.

97 Я родилась над теми берегами,

Где волны, как усталого гонца,

Встречают По с попутными реками.[165]

100 Любовь сжигает нежные сердца,

И он пленился телом несравнимым,

Погубленным так страшно в час конца.

103 Любовь, любить велящая любимым,

Меня к нему так властно привлекла,

Что этот плен ты видишь нерушимым.

106 Любовь вдвоем на гибель нас вела;

В Каине[166] будет наших дней гаситель».

Такая речь из уст у них текла.

109 Скорбящих теней сокрушенный зритель,

Я голову в тоске склонил на грудь.

«О чем ты думаешь?» — спросил учитель.

112 Я начал так: «О, знал ли кто-нибудь,

Какая нега и мечта какая

Их привела на этот горький путь!»

115 Потом, к умолкшим слово обращая,

Сказал: «Франческа, жалобе твоей