Это жуть какая-то – смотреть на все это. Как представлю, что меня в СИЗО раздевают догола, суют пальцы во все щели. Сейчас в сериалах это все показывают. Лучше уж сразу петлю на шею.

Принесли коньяк и фрукты. Алька говорит Антону:

– Ну, теперь сам слышал наши ужасы, и видишь наши перекошенные от страха лица. Так вот скажи, что нам в таком состоянии пить?

– Веселого мало, – говорит Антон. – Но все-таки ваши лица по-прежнему удивительно прекрасны. Тревога, конечно, лежит на них. Но от этого они еще трогательнее и привлекательнее Я бы сказал неотразимы.

– Ну, порадовал, идальго, – смеется Алька. – Передачи нам в Матросскую Тишину будешь присылать из туманного Лондона.

– Буду. Правда буду, – улыбается Антон.

Мы выпили и принялись за еду, проголодались, все-таки, основательно. С обеда в самолете прошло несколько часов. Кто-то включил музыку, и Антон пригласил меня. Он обнял меня и чувствую вдруг, как теплота волной поднимается к лицу. Я когда волнуюсь, у меня невольно появляется румянец. За всеми московскими ужасами, я про Антона даже не вспоминала. И вдруг такая теплота.

– Так будешь передачи присылать в Тишину?

– Я за тобой в тюрьму поеду, если позволят.

– Тут тебя сразу и возьмут. У тебя же фирма по значимости не меньше, чем у Володьки Макаровского.

– А я все равно приеду, – улыбается он.

3

На следующий день с утра тех, кто уже прибыл, собрала Чайка. Всего было четырнадцать человек. С ней пришел начальник нашего юридического управления Твердолобов. Чайка сообщила, что собрали нас в связи со сложившейся обстановкой для проведения экономических и правовых занятий. Чтобы допросы для нас не были неожиданностью, поскольку вызывать к следователям нас всех вероятно будут. Еще она нас успокоила, сказав, что меры принимаются на очень высоких уровнях, в том числе международных. В курсе дел нашего олигарха даже Буш и Кондолиза Райс. Где-то через два месяца собирается в Москве саммит семерки, в которой мы принимаем участие. И они все уверены, что нашего хозяина освободят.

– А Макаровского, Перелезина, Паршину, – спросил кто-то из зала.

– Всех освободят, – заверила Чайка.

– А в этой семерке мы кто? – спросила Алька.

– Ты что, не знаешь? – зашикали на нее со всех сторон.

– Ну я знаю, что там, семерка. А мы кто? Если там все места уже заняты. Я слышала, что шестерка.

– Перестань, Алевтина, – нахмурилась Чайка. – Все ты знаешь и без нас.

Но Алька не унималась со своими вопросами.

– Вы мне вот скажите, – обратилась она к Твердолобову. – За что генеральных берут нам более-менее понятно. Хотя, конечно, беззаконие. А вот почему Паршину взяли, вашего зама. Она вообще, вроде не причем. Ну визировала документы, но решений никаких не принимала.

Твердолобов даже обрадовался вопросу, было о чем поговорить.

– Конечно, арестовали незаконно. Это как раз и говорит, что никакой вины ни у кого нет. Очевидный наезд. Это политика. Кому-то хочется прибрать НК к своим рукам. Фирма успешно работает. Ну вот нашлись завистники на очень высоком уровне. Здесь ведь все очевидно. И из вас тоже никто не виноват. Многие годы мы все сдавали балансы, и никогда у налоговых не было претензий ни к кому из нас.

– Может какие-нибудь ошибки допускали, – спросил кто-то робко.

– Ошибки могут быть у той или иной фирмы. Но не у всех же сразу. Вы же помните, когда у какой-либо фирмы что-то возникало по ошибке, ну всякое бывало, мы тут же все исправляли. Так что не беспокойтесь, мы ваши интересы будем отстаивать. У каждой фирмы есть адвокаты, самые лучшие, самые квалифицированные. Они прибудут завтра, и сразу начнем занятия.

4

Вечером Светка нам важно доложила, что Чайка говорила с ней и просила, чтобы она передала нам, что руководство подтверждает свое решение о том, что если мы стойко и достойно будем вести себя перед следователями, то нас премируют. Каждому отвалят по пятьдесят тысяч зеленых. Но это после того как все закончится.

– А как закончится, она тебе не сказала? – спрашивает Алька.

– Как, как, – промямлила Светка. – А черт ее знает, как. Я ее и не спросила.

– А если нашего олигарха посадят? А мы при этом будем стойко держаться перед следователями и дадим правильные показания. Заплатят, или как?

Светка недоуменно пожала плечами:

– Черт ее знает, не спросила. Но я думаю, что у Чайки и мысли нет, что нашего хозяина посадят.

– Это у нее мысли нет. А у следствия совсем, может быть, другие планы. И как в такой ситуации? Будут платить или фигу покажут? Это, между прочим только один из вариантов. А теперь слушай другой, – Алька подняла брови и сделала паузу. – Слушай внимательно. Мы дадим правильные показания, а нас как Володьку Макаровского в Матросскую Тишину и в холодные края на перевоспитание. Тогда как?

– Тогда они тебе будут дачки носить, – смеюсь я.

– Слушай, а ты уже вызнала тюремный сленг, – удивилась Алька. – Быстро осваиваешься, подруга. Правда, где слышала?

– Сериалы нужно смотреть.

– Ну ответь Светка. Как в этом случае?

– А черт ее знает, я не уточняла.

– Вот иди к ней и уточни. Скажи, народ требует разъяснений.

– Пошла к черту. Тебе интересно, иди сама и выясняй. Мне сказали передать, я и передала, что сказали.

– Между прочим, есть и еще вариант, – не унималась Алька. – Хозяина отпустят под радостные вопли международной общественности, а нас посадят.

– Ты что, рехнулась? Как же это может быть? Его с миллиардами освободят, а нас с копейками посадят, –возмутилась Светка.

– Потому и освободят, что миллиарды. Деньги всем нужны. А твоих копеек хватит только тебе и твоим родным.

– Нет. Такого не может быть, – возмущалась Светка. – Не может быть.

Тут и я встряла в диспут.

– Не может быть. А много либералы и международная общественность вопят по поводу Макаровского и Перелезина? Или эта американская старуха и правозащитники?

– Для них у международной общественности слов не хватает, – говорит Алька. – А бабушки-правозащитницы тоже кушать хотят.

– Ну так подробно все эти варианты мне Чайка не объясняла.

– Иди, выясни, – смеется Алька.

– Тебе нужно, ты и выясняй, если ты такая умная, – огрызается Светка.

– И пойду, но только не сейчас. Надо посмотреть, чем все эти мероприятия здесь закончатся. А потом уж можно будет и сходить побалакать.

5

На следующий день прилетели адвокаты. И подтянулись еще генеральные с провинции. Среди адвокатов и мой Шнырь. Занятия с нами начал их управляющий партнер Деревянченко.

Он начал с международной обстановки. Доложил о поддержке нашей НК общественностью во всем мире, особенно на Западе, как среди бизнеса, так и среди политиков и правозащитников. Ну, конечно, сказал, что действия прокуратуры незаконные. И все по делу будут в конце концов оправданы.

Потом он начал нам рассказывать про правовое положение наших фирм. Что такое ООО и что такое ЗАО. Как я поняла, у присутствующих были именно такие фирмы. Подробно рассказывал про образование фирм. Регистрацию фирм. Про всякие там органы, общие собрания, советы учредителей, полномочия генеральных. Их выборы и на какой срок. Даже уставные взносы и порядок их образования. В общем, как сказала Алька, все по гражданскому кодексу. И так несколько часов.

– Что он нам это муру говорит? Уж это-то мы знаем. Вон перед тобой устав, учредительный договор, – шепнула я Альке.

– Так они чем больше наговорят, тем больше у них гонорар. У них работа такая. Ты договор свой с адвокатским бюро читала?

– Читала, но не очень