— Я ничего не слышу. По-моему, никого нет.

— Будьте начеку. Если прозеваете, до утра не доживете. — Шалако был явно не в духе и присел рядом с фон Хальштатом. — Слишком тихо, — сказал он. — Не нравится мне эта тишина.

— Да, что-то такое есть в воздухе, — признался фон Хальштат. — Я тоже чувствую.

Шалако вернулся к костру, взял свои одеяла, постелил их в сторонке и мгновенно заснул.

Он давно научился спать урывками, в любую свободную минуту. Он проспал чуть больше двух часов и очнулся внезапно. Было еще темно, но день уже занимался. Он подошел к ручью, вытекавшему из источника, и погрузил пальцы в чистую, холодную воду. Сполоснул лицо и пригладил пальцами волосы. Затем надел шляпу и вернулся к костру.

Там сидел осунувшийся от усталости Анри с кружкой кофе.

Шалако налил себе кофе и присел на корточки.

— Они налетят на заре с первыми лучами солнца.

Анри кивнул.

— Сколько, на ваш взгляд?

— Трудно сказать. Шестеро или семеро так же опасны, как и дюжина. Здесь легче прятаться, чем внизу.

Один за другим мужчины вставали и расходились по местам. Мако следил за горной тропой, Даггет занял позицию, откуда видны были обе стороны каньона Слоновьего холма. Рой Хардинг прикрывал участок между Заповедным каньоном и краем скалы, за которой был лагерь. Анри засел у начала Заповедного каньона.

— Баффало, — сказал Шалако, — ты, фон Хальштат и я будем оборонять тропу и участок между каньонами.

Фон Хальштат вернулся к костру, чтобы обсудить план защиты. Сунув трубку в зубы, он вопросительно посмотрел на Шалако и показал на пик за их спиной высотой в четыреста футов — Слоновий холм.

— А что с ним? Хороший стрелок, если займет вершину, может сделать нашу позицию непригодной.

— Придется рискнуть. Они могут взобраться на вершину лишь по стене каньона, она гораздо круче, чем здесь, но у нас некого туда посадить.

Было все еще темно, однако, когда они расходились по своим местам, уже можно было различить отдельные деревья и валуны. Высоко в небе, на одиноком облаке появился розовый отсвет.

Землю еще окутывал ночной холод. Все замерло. Шалако со своей позиции изучал местность пред собой. Он окинул ее быстрым пристальным взглядом, потом вернулся к дальней границе и начал методично и детально осматривать, постепенно приближаясь к другой стороне открывавшегося ему пространства.

Каждую скалу, дерево, куст он оглядывал особенно тщательно, учитывая утренний свет, контуры, длину теней.

Первый выстрел прозвучал неожиданно на участке Хардинга. За ним последовал второй выстрел. Перед Шалако метнулась тень, но прежде, чем он поднял ружье, исчезла.

Он ждал с ружьем наготове, но снова все замерло.

Теперь индейцы знают, что они готовы к нападению. Была ли это настоящая атака? Или их просто прощупывали?

Он уловил за спиной легкое движение и, обернувшись, увидел Ирину с винтовкой в руке.

— Вам здесь не место, — сказал он.

Девушка устроилась рядом.

— Почему? Я умею стрелять, вы же знаете.

Рассвело, но солнце еще не вышло из-за горизонта. Снова все смолкло и замерло. Тишина беспокоила его: ведь апачи знали слабость их позиций… и знали, что с ними женщины.

Несколько раз ему чудились отдаленные выстрелы, однако он не был уверен, что стреляли на самом деле.

Шалако передвинул ружье и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как тут же резко оборвал себя.

Справа раздался слабый вскрик и грохнул выстрел.

Шалако вскочил и побежал. Пуля перед ним зарылась в гравий, он нырнул за камни и только опустился на землю, как от второй пули брызнула каменная крошка.

Перекатившись, он бросился дальше и, падая в укрытие, заметил Роя Хардинга. Тот отползал, волоча окровавленную ногу, а из-за кустов выскочил апач с ножом в руке.

Шалако присел и выстрелил, не поднимая винтовку к плечу. Пуля настигла индейца в прыжке. Из глотки апача вырвался хриплый крик, однако он свалился рядом с Хардингом, ткнув того ножом наугад.

Хардинг ударил индейца здоровой ногой и попал каблуком ему в лицо. Из сломанного носа хлынула кровь, но, невзирая на пулю и жестокий удар, апач встал на ноги и бросился на Хардинга.

Хардинг поймал руку с ножом и вывернул ее, навалившись на индейца сверху. На окровавленном гравии завязалась отчаянная борьба, наконец, когда Шалако подбежал к нему, Хардинг оторвался от индейца.

Ногу Хардинга распорола шальная пуля, он потерял много крови.

Шалако мигом поднял его на руки и побежал неровным, спотыкающимся шагом. Над ухом свистнула пуля, но он был уже вне опасности в низинке, где горел костер.

Он бережно уложил молодого возчика на землю.

— Позаботьтесь о нем, Лора, — сказал он и, пригнувшись, помчался на линию огня.

Подобрав свое ружье там, где его оставил, когда выносил Хардинга, Шалако, укрывшись за камнями, выглянул. Он запыхался, увидев апача, выстрелил, но промахнулся.

Он изо всех сил старался выровнять дыхание, но перед глазами по-прежнему плясали волны раскаленного воздуха. Утренней прохлады как не бывало. Внезапно он услышал шум копыт. К индейцам подъехало подкрепление.

Далеко внизу, на тропе, в ярдах пятистах от него, скакал апач.

Шалако засек расстояние между камнями. А вдруг удастся… вдруг повезет… Он тщательно прицелился, плавно положил палец на спусковой крючок, выждал. Осторожно вдохнул и выдохнул, и, как только в прорези мушки появилась лошадиная голова, нажал на спуск.

В момент отдачи в поле его зрения показался и пропал всадник. В горах разнеслось эхо выстрела.

Он выпрямился, смахнул пот со лба, чтобы соль не ела глаза и не мешала смотреть, и снова зарядил винчестер

Пора отходить назад. Они слишком растянуты и, если апачи зайдут сзади, у них не останется ни одного шанса.

До него донесся легкий шорох, он продолжался одно мгновение, тем не менее Шалако узнал звук. Это трется о камни грубая ткань.

Каньон…

С бесконечной осторожностью, преодолевая дюйм за дюймом, он подполз на животе к точке, откуда мог заглянуть в каньон. Глубина его здесь была не более шестидесяти футов, по стене карабкались трое апачей.

Он вскинул ружье, но вдруг заметил клиновидный камень: глыба величиной с пианино нависла над самым обрывом

Подобравшись к глыбе, Шалако уперся спиной в соседний камень, подтянул ноги к самому подбородку и стал толкать мокасинами клин. Тот зашатался, но не упал, Шалако раскачал заново и, когда глыба подалась вперед, толкнул ее изо всех сил. Камень рухнул вниз. Послышался хриплый вскрик, заглушенный невероятным грохотом падающей глыбы и града камней, которые она увлекла за собой.