что не выносит насмешек окружающих, он вспыльчив и приходит в бешенство изза любого пустяка. Он бросился в бой с армией в сто тысяч человек, но не договорился с Хань Синем. Разместил армию, а когда увидел, что со всех сторон были ханьские солдаты, руки его начали трястись, а глаза были навыкате, он кричал: «Ах… Ах! Наша армия в осаде!» Все были шокированы. У верховного правителя не было другого выбора, кроме как сказать солдатам: «Сегодня ханьские солдаты очень сильны, мы окружены врагами тут в Гайся. Нам нужно лишь удерживать лагерь, если ханьские солдаты не получат продовольствие, они обязательно отступят».

Верховный правитель был прав, но проблема заключалась в том, что их пути поставки продовольствия тоже были перекрыты ханьскими солдатами. Более десяти дней подряд верховный правитель приказывал солдатам только оборонять лагерь и не вступать в сражение. Генералы доложили верховному правителю, что у них уже не осталось ни еды, ни боевых коней, и среди солдат начались волнения. «Лучше умереть в сражении, чем сидеть тут и ждать смерти». Юй Цзыци и Цзи Бу сказали: «Ребята всегда были рядом с Великим государем, и отличались необычайной храбростью. Лучше пусть Великий государь поведет их сражаться на смерть. Если мы прорвемся, то кто-то из нас, кто будет защищать матушку-государыню, сможет с ней немедленно бежать».

Чжунли Мэй и Хуан Чу предпочли последовать за верховным правителем, и тот пошел в атаку первым. Верховный правитель повел отряд вперед, чтобы пробить путь. Хотя армия Чу понесла большое количество потерь, никто не мог устоять перед расписной алебардой верховного правителя. Когда он встретил Хань Синя, тот отказался отпустить его. Хань Синь сражался и отступал. Верховного правителя не пропускали несколько километров, он разбрасывал ханьских солдат по обочинам дорог, но, как только он убивал одних, прибывали другие, потом следующие и так до бесконечности. Расписная алебарда не могла справиться з облавой Хань Синя. Практически половина солдат Чу была убита или ранена, а ханьские солдаты снова окружили их со всех сторон. Верховному правителю пришлось развернуться и побежать обратно в лагерь Гайся. Он приказал солдатам защищаться что есть сил и быть готовыми в любой момент снова вступить в бой.

Верховный правитель зашел в шатер. Его наложница Ю Цзи (младшая сестра Ю Цзыци) сидела там и ждала его. Видя, что он мрачен, она улыбнулась, чтобы утешить его, и сказала: «Победа и поражение — обычное дело в военном деле, так что не стоит беспокоиться. Давайте выпьем немного, чтобы приободриться». Повелитель не хотел огорчать ее, поэтому он сказал: «Ты была со мной все эти годы во время всех сражений, и ты никогда ничего не просила, а я же постоянно усложняю твою жизнь». Юй Цзи прервала его и сказала: «Великий государь, не говорите этого! Выпейте немного и отдохните».

Юй Цзи убедила верховного правителя выпить немного вина, подождала, пока он уснет, а сама стала спокойно охранять шатер. Было около восьми вечера и на улице было очень тихо, только слышались порывы западного ветра, который колыхал ветви деревьев «шурхшурх», как будто бы кто-то плачет, всхлипывая. Когда Ю Цзи услышала это, у нее по коже пробежали мурашки. Она уже собиралась спрятаться во внутреннем шатре, как вдруг услышала странные звуки, как будто бы кто-то пел. Кто мог петь в это время? Она медленно вышла на улицу и внимательно прислушалась. Возможно это не пение? Пение доносилось из лагеря Хань, пело сразу очень много человек вместе, и они явно пели песни царства Чу. Что тут происходит?

Она поспешно зашла во внутренний шатер и разбудила верховного правителя. Они вышли и внимательно прислушались, со всех сторон доносились песни царства Чу. Верховный правитель оцепенел. Он открыл рот и выкатил глаза, не в силах вымолвить ни слова. Он затащил Юй Цзи в шатер и в отчаяние произнес: «Все кончено, все действительно кончено! Неужели Лю Бан уже уничтожил Западное Чу? Как в ханьском лагере может быть так много людей из царства Чу?» Он знал только, что большинство солдат Лю Бана были из Гуаньчжуна, а большинство солдат Хань Синя были из регионов Ци, Чжао, Янь и Дай. Он не знал, что цзюцзянсикие солдаты Ин Бу раньше жили недалеко от Ханьшуя и знали песни царства Чу. Чжан Лян попросил их научить этим песням также ханьских солдат. И сейчас они пели их все вместе. Он ожидал, что когда солдаты армии Чу услышат это, то начнут массово убегать в панике, и он приказал ханьским солдатам не препятствовать им.

Когда в лагере Чу услышали родные песни, то они очень затосковали за домом. Видя, что в лагере нет продовольствия, и, что их никто не приходит спасать, они уже давно уже потеряли надежду. А в этот момент, услышав песни царства Чу, они вспомнили о родителях, женах, соседях, родной земле… Никто больше не хотел оставаться тут умирать. Сначала они убегали по двое или по трое, но потом ринулись массово. Даже генералы, которые следовали за верховным правителем в течение многих лет, такие как Цзи Бу и Чжунли Мэй также тайком ушли. Даже родной дядя верховного правителя, Сян Бо, также перешел на сторону Чжан Ляна. Если уходил генерал, то сразу же разбегались и его солдаты. Единственными оставшимися генералами были Ю Цзыци и Хуань Чу, из солдат осталось всего около тысячи «ребят». Армия Чу сама собою распалась.

Юй Цзыци и Хуань Чу вошли и сказали верховному правителю: «Солдаты разбежались. Великому государю лучше броситься в атаку сейчас, пока еще темно». Верховный правитель велел им пойти и приготовиться к прорыву осады до рассвета.

В это время повелитель чувствовал себя как будто бы кто-то вонзил ему нож в сердце. Ему было уже все равно, но он не хотел умирать в руках Лю Бана. И если они прорвутся, как он сможет защищать Ю Цзи. Как он мог бросить ее? Если он хочет вырваться, ему нужно положиться на своего верного друга — вороного коня, на котором он ездит уже много лет. Он попросил своих подчиненных привести коня, погладил его и сказал: «Ты отлично служил мне все эти годы, и вот как все повернулось, мы убегаем. Увы, наша участь ужасна!» Видя, что верховный правитель такой опечаленный, Ю Цзи попросила кого-нибудь оттащить коня, но конь посмотрел в глаза верховного правителя и отказался уходить. Верховный правитель больше не мог сдерживаться, он закричал, а потом вдруг запел печальным голосом старую песни, поменяв в ней слова:

Силен,