Мы все глубже и глубже проникали в кишлак, ротный шел чуть спереди, Хасан и Урал поравнялись со мной, Сапог крался чуть ли не уткнувшись Хасану в спину. Хасан стукнул Сапога локтем, и показал, чтоб он шел рядом, а не тыкался ему в спину.

Я заметил боковым зрением, как сбоку — метров пятьдесят от нас — что-то шевельнулось, резко развернув дуло автомата, я от перенапряжения чуть было не нажал на спусковой курок Оказалось, это прапорщик Приходько, командир третьего взвода, и с ним пара бойцов, Мамедов и Канатов. Мамед был из Азербайджана, а Канат из Узбекистана, оба отслужили по году. Черт, хоть бы своих ненароком, не положить, подумал я, особенно Мамед, вечно небритый, и если бы не форма, вылитый дух.

Они направились в нашу сторону, прапор показал жестом: «Ну как там?» Ротный пожал плечами.

Справа от нас вынырнули из-за дувала братья близнецы, потом Бача, Закиров и с ними Грек. Перед нами открылась небольшая площадь, посередине виднелся кяриз, возле него валялся дохлый верблюд, развороченный ракетой. Жителей кишлака не было видно, ни живых, ни мертвых, может ушли в горы, может, попрятались.

В стороне от нас раздались выстрелы, сначала очередь из ДШК, после уже автоматный огонь, и началась перестрелка, скорее всего это первая рота нарвалась на засаду и вступила в бой. Не успели мы ничего понять, как где-то рядом раздался залп из ДШКа. У меня сбило панаму и чем-то обрызгало лицо, я упал на землю. Сбоку недалеко от меня раздался крик, началась стрельба. Медленно подняв голову, я посмотрел по сторонам. В трех метрах от меня лежал прапор, половина черепа у него была снесена пулей от ДШК. Чуть дальше ворочался в пыли Мамед, по всей вероятности он был ранен.

Я перекатился к кяризу и укрылся за его камнями, на мое счастье кяриз был обложен булыжниками. Проведя по лицу ладонью, я нащупал что-то липкое, посмотрев на руку, я увидел, что это были мозги прапора перемешанные с кровью.

Мамед пытался встать, я крикнул ему:

— Мамед, перекатывайся за дувал! Быстрее же. Только не вставай!

Мамед сел на корточки, я заметил, что одна рука у него как-то неестественно болтается. Немного посидев на корточках, он снова упал. Я стал осматривать впереди стоящие дувалы, ища взглядом, откуда же лупят духи, но ничего не было видно. Наши забежали за дувалы и оттуда вели стрельбу по сторонам, видно, они тоже ни черта не могут понять, из какого дувала работает ДШК.

Я пополз к Мамеду, поравнявшись с прапором, я перевернул его лицом вверх, пуля попала ему в район глаза, и вырвала левую верхнюю часть головы. Я примерно прикинул, где бы мог находиться духовский пулемет и, взяв автомат прапора, пополз дальше. Жалко его, прикольный был мужик, разговор у него был интересный такой, с полублатным одесским акцентом, а сам он был родом из Николаева.

Мамед лежал в пыли и стонал, его АКС валялся рядом, я схватил за ремень его автомат, потом закинул через плечо его правую руку, и потащил все это за рядом стоящий дувал. Левая рука у него была оторвана под самое плечо, и болталась на небольшом куске кожи. Мамед был в шоке, и пока не понимал, что с ним произошло. Я вытащил штык-нож, и перерезал кожу на которой болталась рука, увидев это, он начал кричать в истерике:

— Ты че наделал, сука?! Зачем руку отрезал?! Зачем!?

Потом Мамед начал вырываться, и так неудобно было тащить его из-под огня, да еще три автомата, а тут он начал упираться и вырываться, кричать как сумасшедший.

— Брось меня! Куда ты меня тащишь?! Я не хочу жить! Где моя рука?! Как я теперь без руки?!

— Ну ведь другая же есть, твою мать! — крикнул я ему.

С горем пополам мне удалось затащить его за дувал, здесь как раз сидели ротный с радистом, ротный что-то трещал по рации с полкачем. Достав «баян» со «стекляшкой» промедола, и зарядив шприц содержимым, я вкатил укол Мамеду. После чего приготовился его перевязывать, он потерял много крови и начинал терять сознание. Перевязочного материала не было, и пришлось обходиться тем, что было под рукой. Я снял тельник, скомкал его и засунул в панаму, приложил панаму с тельником к ране Мамеда и перетянул ее ремнем.

К нам подбежал ротный:

— Тащи его на край кишлака, я вызвал «таблетку».

— Духи бьют примерно оттуда, — я показал пальцем в сторону, откуда предположительно летели пули.

— Да сейчас сам хрен не поймет, кто и откуда долбит! Они скорее всего уже перетащили станок в другое место! — крикнул ротный.

Мамед корчился от боли, промедол мало помогал, рана в плече очень болезненная, а ему мало того, что руку оторвало, но и размолотило плечо чуть ли не до шеи, пуля была разрывная, а может он поймал их две подряд. Я зарядил шприц морфием и вмазал ему в вену, эта хрень посильнее и должна помочь на некоторое время.

— Там Приходьку убило, вот его АКС, — крикнул я ротному.

— Да я видел. Ты тащи Мамедова отсюда побыстрее, а мертвому уже все равно, — ответил ротный.

Откуда-то появился Хасан со своим хвостом — Сапогом, они подбежали к нам. Сапог выглядел уже по божески, и был не так перепуган, значит, стал привыкать к стрельбе и взрывам.

— Что с ним? — спросил меня Хасан, показывая на Мамеда.

— Не видишь что ли, руку ему оторвало, — ответил я.

— Надо выносить его, — выдвинул предложение Хасан.

— Это я и без тебя знаю. Я его вмазал кайфом, но не знаю, на сколько хватит.

Недалеко от нас раздались два взрыва один за другим, предположительно, лупили из ручного гранатомета.

По всему кишлаку раздавались выстрелы, особенно сильная канонада доносилась из района, где находилась первая рота, видно, влипли мужики конкретно.

— Вон, вон с того дувала шарахнули! С АКСа бесполезно, нужен гранатомет, — крикнул Хасан показывая ротному откуда велась стрельба из гранатомета.

— Где АГС? Ёб вашу мать! — заорал ротный.

— У Закирова с Мосейкой где-то! — крикнул я, оттаскивая Мамеда подальше от обстрела.

— А где ручной? — опять спросил ротный.

— Урал где-то был недалеко, я его видел недавно. Урал, где ты?! — крикнул Хасан.

— Сейчас, сейчас. Я вижу, откуда духи стреляют! — услышали мы крик Урала из-за соседнего дувала.

— Сапог, помоги мне Мамеда дотащить до «таблетки», и возьми его автомат.

Мы с Сапогом осторожно взяли Мамеда, и поволокли на окраину кишлака.

— Быстрее возвращайтесь, мы пока будем здесь! И захватите резиновый мешок для Приходько, если у них есть, — крикнул нам вслед ротный.

Я взял правую руку Мамеда и перекинул ее через свое плечо, Сапог взял его ноги как носилки, и мы потащили раненого. Мамед был в полубессознательном состоянии, он что-то бредил на родном языке.

— Сапог, идем молча, смотри по сторонам и под ноги. Мало ли чего.

Сапог кивнул, и мы молча двинулись вперед.