Всадники не устремились Гилтасу навстречу, но и не поскакали прочь. Они просто ждали его приближения. Король все еще не мог разглядеть никаких деталей внешности незнакомцев и, лишь подъехав ближе, понял почему — все трое оказались с ног до головы закутанными в белые одежды, защищавшие их от солнца и жары. У каждого сбоку висел меч.

Из-под матерчатых покрывал, которыми были обмотаны их головы, на Гилтаса внимательно смотрели темные, прищуренные от яркого солнечного света глаза. Впрочем, будучи слишком холодными и бесстрастными, они все равно ничего не говорили о мыслях хозяев.

Один из всадников подался вперед, и Гилтас сперва подумал, что это, вероятно, главный в группе. Но потом его внимание привлек другой всадник, державшийся чуть поодаль от остальных. Необычайно высокого роста, он казался на целую голову выше своих спутников, и Гилтас, сам не зная почему, именно в нем почувствовал главного.

Выехавший вперед всадник обнажил свой меч и, размахивая им, прокричал несколько слов на незнакомом языке.

Гилтас ничего не понял, однако меч говорил сам за себя, и король остановился. Он поднял свои обожженные солнцем руки, дабы показать, что безоружен.

— Бинон дуаут, — произнес Гилтас настолько внятно, насколько это позволяли ему спекшиеся губы. — Я приветствую вас..

Незнакомец ответил целым потоком незнакомых слов, слившихся в ушах короля в один нечленораздельный звук.

— Мне очень жаль, — потупился Гилтас, переходя на Общий, — но больше я ничего не могу сказать на вашем языке.

Воспаленное горло короля начало кровоточить, причиняя ему сильную боль.

Взмахнув мечом, всадник пришпорил коня и поскакал прямо на Гилтаса. Тот не двинулся с места. Он даже не вздрогнул, когда меч просвистел у него над головой. Нападавший развернулся и поскакал назад, а потом весьма лихо осадил своего скакуна, подняв целое облако пыли. Он собирался что-то сказать, когда его высокий спутник вдруг поднял руку и выехал вперед, глядя на Гилтаса с явным одобрением.

— Ты храбр, — заговорил он на Общем.

— Нет, — ответил Гилтас. — Просто я слишком устал и не могу позволить себе лишних движений.

Всадник расхохотался резким непродолжительным смехом. Сделав своему товарищу знак убрать меч, он снова обратился к Гилтасу:

— А с чего это вдруг эльфы решили покинуть свои плодородные земли и вторгнуться в нашу пустыню?

Гилтас не мог отвести глаз от седла незнакомца: там висел бурдюк, разбухший от влаги и украшенный, словно бисеринками, каплями холодной воды. Королю стоило большого труда заставить себя перевести взгляд с бурдюка на самого всадника.

— Мы не вторгаемся в вашу пустыню, — объяснил он, облизывая сухие губы, — а пытаемся ее пересечь. Я веду народ Квалинести в землю наших братьев сильванестийцев.

— Вы не собираетесь поселиться на Пыльных Равнинах? — Всадник не употреблял лишних слов, ограничиваясь лишь самым необходимым их набором, и Гилтас мысленно отнес его к категории людей, вообще не склонных тратить время на что бы то ни было, включая сочувствие.

— Нет, не собираемся, — заверил его король. — Мы любим зеленую траву и прохладную воду. — Гилтас вдруг почувствовал щемящую тоску по дому. Будь у него слезы, он бы разрыдался прямо перед незнакомцем, но, к счастью, их уже давно иссушило солнце. — Мы должны вернуться в наши леса. Иначе нас ждет неминуемая смерть.

— А почему вы бежали прочь от своей зеленой травы и прохладной воды? — поинтересовался всадник.

Гилтас закачался в седле. Он судорожно сглатывал слюну, пытаясь смочить горло, но это плохо ему удавалось, и следующие его слова прозвучали как лихорадочный шепот.

— Драконица Берилл атаковала наши земли. Она погибла, однако во время битвы была разрушена и наша столица. Многие эльфы, люди и гномы пали, защищая ее. Теперь королевство Квалинести захвачено Рыцарями Тьмы. Нераканцы хотят полного уничтожения квалинестийской нации, а мы слишком ослабели и не можем сейчас сражаться с ними, поэтому вынуждены...

Обессилевший Гилтас упал на землю, распростершись под немигающим оком беспощадного солнца. Придя в себя, он увидел, что один из всадников осторожно поит его водой из своего бурдюка, а высокий незнакомец сидит рядом на корточках, качая головой.

— Я даже не знаю, чего у эльфов больше — храбрости или глупости. Ехать жарким днем, не имея надлежащей одежды... — И он снова покачал головой.

Гилтас попытался сесть, но человек с бурдюком заставил его снова лечь.

— Если не ошибаюсь, — продолжал незнакомец, — ты — Гилтас, сын Лоранталасы и Таниса Полуэльфа.

Король в изумлении поднял глаза:

— Откуда тебе известно мое имя?

— Меня зовут Скиталец. Я сын Речного Ветра и Золотой Луны. А это мои товарищи. — Скиталец не назвал имен всадников, очевидно предоставляя им право говорить самим, однако они промолчали — скорее всего жители пустыни вообще не отличались разговорчивостью. — Мы поможем тебе, — продолжал он. — Однако наша помощь будет состоять лишь в том, чтобы как можно быстрее провести твой народ через Пыльные Равнины.

Подобное предложение звучало не слишком любезно, но Гилтас был благодарен судьбе и за такой подарок.

— Кстати, своим спасением ты обязан моей матери, — сообщил Скиталец. — Это она послала меня разыскать тебя.

Гилтас подумал, что на Золотую Луну снизошло видение бедствий, постигших эльфов.

— Надеюсь, с твоей матерью все в порядке? — спросил он, смакуя прохладную воду. Вода немного припахивала козлятиной, и все же в ту минуту король не променял бы ее даже на самое изысканное вино.

— Моя мать мертва, — ответил Скиталец, устремив взгляд куда-то вдаль.

Пораженный сухостью его тона, Гилтас хотел произнести слова соболезнования, однако новый знакомый не стал их слушать.

— Она явилась мне позапрошлой ночью и велела двигаться на юг. Зачем — не знаю, ибо она этого не сказала. Я надеялся найти здесь ее тело — как я понял, оно осталось непогребенным. Больше мне ничего не удалось узнать: дух матери исчез прежде, чем я успел к нему обратиться.

Гилтас еще раз попытался выразить свое сожаление, и снова Скиталец не обратил на это никакого внимания.

— А сегодня вместо матери, — спокойно продолжал он, — я вдруг нахожу в пустыне квалинестийских беженцев во главе с их королем. Но, может быть, ты знаешь, как найти ее тело? — И, не дав Гилтасу возможности ответить, он добавил: — По моим сведениям, Золотая Луна покинула Цитадель еще до атаки драконов, вот только никто не знает, куда она ушла. Я слышал, у нее развилось нечто вроде старческого слабоумия. Однако мать не показалась мне слабоумной, когда я видел ее. Скорее она походила на пленницу.

Квалинестиец задумался: если Золотая Луна и не была сумасшедшей, то ее сын явно не мог похвастаться рассудительностью — нормальные люди не беседуют с духами и не рассказывают о непогребенных телах. Тем не менее видение Скитальца спасло эльфам жизнь, и с этим спорить не приходилось.