Все еще держа Иэна за руку, Мэгги шагнула в комнату.

Манеры помешали Коллу продолжать хмуриться, и он начал нехотя подниматься с кресла. Внезапно его челюсть отвисла. Мэгги все еще выглядела чуть больше куклы рядом с его широкоплечим отцом, но вместо тощей грязнолицей зануды, которую он помнил, перед ним чудесным образом предстала стройная дева в синем бархате. Ее волосы, темные как полночь, ниспадали локонами из-под капора, обрамлявшего лицо. «Неужели глаза у нее всегда были такими красивыми, как озеро в сумерках? — спрашивал себя, Колл, когда ему наконец удалось закрыть рот. — Неужели ее кожа всегда походила на свежие сливки?»

Мэгги улыбнулась ему, потом, тщательно отрепетировав все движения во время путешествия, повернулась, чтобы присесть в реверансе перед Бригемом.

— Лорд Эшберн.

— Рад видеть вас снова, мисс Мак-Доналд. — Бригем взял предложенную руку и скользнул по ней губами. Позади Иэна послышался громкий вздох Сирины. — Надеюсь, ваше путешествие было не слишком утомительным?

— Вовсе нет.

Так как Бригем по-прежнему держал Мэгги за руку, Сирина поспешно шагнула вперед.

— Ты помнишь Колла, не так ли, Мэгги? — С большим усилием, чем требовалось, она оторвала Мэгги от Бригема и подвела к брату.

— Конечно, помню. — Мэгги практиковала дружескую, почти безликую улыбку перед зеркалом вечер за вечером, готовясь к встрече. Хотя ее сердце колотилось, она умудрилась теперь использовать эту улыбку. Колл оказался еще красивее, выше и шире в плечах, чем Мэгги помнила. Взросление заняло так много времени, но теперь она думала, что дело того стоило. — Очень рада снова видеть тебя, Колл. Надеюсь, твоя рана зажила?

— Рана? — Колл взял ее за руку, чувствуя себя на редкость неуклюжим.

— Твой отец рассказал, что ты был ранен по пути из Лондона. — Голос Мэгги был мягким, как весеннее утро. Впрочем, она боялась, что он может услышать удары ее сердца. — Надеюсь, ты поправился?

— Это была чепуха.

— Уверена, что это была отнюдь не чепуха, но я рада видеть тебя в добром здравии. — Опасаясь, что, если их руки будут соединены еще несколько мгновений, она упадет в обморок от счастья, Мэгги выпрямилась и повернулась. Ее щеки раскраснелись, и она молилась, чтобы все приняли это за возбуждение от путешествия. — Чудесно оказаться здесь снова. Не знаю, как отблагодарить вас, дядя Иэн, тетя Фиона, за ваше приглашение.

Принесли напитки, и все сели. Вместо того чтобы извиниться и уйти, Колл занял место рядом с Мэгги. Воспользовавшись ситуацией, Бригем, передавая тарелку с пирожными, склонился ближе к Сирине.

— Попробуйте одно из них, мисс Мак-Грегор, — предложил он и добавил тихим голосом: — Вы избегаете меня, Рина.

— Это нелепо. — Она взяла пирожное.

— Согласен. Избегать меня абсолютно нелепо.

Ее чашка звякнула о блюдце.

— Вы льстите себе, сассенах.

— Отрадно видеть, что я заставляю вас нервничать. — Повернувшись, он продолжал обычным голосом: — Гвен, как очаровательно вы выглядите в розовом.

«А вот мне он никогда не говорит, что я выгляжу очаровательно, — подумала Сирина, почти злобно вгрызаясь в пирожное. — Никогда не отвешивает мне поклоны и не делает галантные комплименты, как Мэгги. Для меня у него только язвительные замечания. И поцелуи, — вспомнила она с внутренней дрожью. — Глубокие, страстные поцелуи».

Она не должна думать об этом — и о нем. Когда мужчина обращается с женщиной так дерзко, ему нужно только одно. Хотя Сирина выросла в Хайлэндсе, она знала кое-что об английской аристократии.

Она не станет ничьей любовницей — тем более англичанина. Какие чувства он ни вызывал бы в ней, она никогда не опозорит себя и свою семью. Если она избегает его, то не из страха, а из благоразумия.

— Вы задумались, любовь моя, — пробормотал Бригем, заставив ее вздрогнуть. — Надеюсь, обо мне?

— О коровах, которых нужно подоить, — процедила Сирина сквозь зубы. Когда он усмехнулся, она вскинула взгляд, собираясь поговорить с Мэгги. Но ее подруга очаровательно улыбалась Коллу, который, как отметила Сирина, покраснел и казался смущенным.

— Очевидно, Колл не находит мисс Мак-Доналд занудой, — заметил Бригем.

— Он выглядит так, словно его огрели камнем по голове.

— Или поразили в сердце стрелой Купидона.

Глаза Сирины сначала расширились, потом недоверчиво прищурились.

— Кто бы мог подумать! — Она склонилась ближе к Бригему. — Полагаете, он начнет декламировать стихи?

Почувствовав запах ее волос, Бригем вообразил себя зарывающимся в них лицом. Девушка сводила его с ума, огрызаясь в одно мгновение и улыбаясь в следующее.

— Влюбленный мужчина способен и на худшее.

— Но Колл! Колл и Мэгги! Несколько лет назад он не мог дождаться, чтобы отделаться от нее.

— А теперь она стала очаровательной девушкой.

Укол ревности соперничал с дружбой.

— Да, — пробормотала Сирина, прикидывая, как удобно быть маленькой и хрупкой. — Вы, похоже, определенно так думаете.

Его брови приподнялись, а на губах мелькнула улыбка.

— Лично я предпочитаю зеленые глаза и острый язычок.

Сирина невольно покраснела:

— Я не умею флиртовать, как это принято в салоне, милорд.

— Тогда это, возможно, еще одна вещь, которой я научу вас.

Предпочитая отступить, чем сражаться тупой шпагой, Сирина поднялась:

— Давай, Мэгги, я покажу тебе твою комнату.

Общество Мэгги было как раз тем отвлечением, в котором нуждалась Сирина. Они не виделись почти два года, но время и расстояние ничего не значили. Они болтали допоздна, ездили верхом в лес, прогуливались по холмам. Как всегда, Мэгги говорила о том, что у нее на душе, покуда Сирина держала свои потайные мысли при себе. То, что ее подруга все еще влюблена в Колла, не удивляло Сирину, в отличие от того факта, что Колл казался в равной степени очарованным Мэгги.

Хотя Сирина никогда не верила, что Колл влюбится в ее подругу, она не могла отрицать того, что происходило перед ее глазами. Колл находил дюжину предлогов, чтобы оказаться в их компании, хотя два года назад находил вдвое больше, чтобы избегать этого. Он слушал веселую болтовню Мэгги, как будто она была самой увлекательной собеседницей на земле. И Сирина подмечала критическим взглядом сестры, что Колл стал уделять большое внимание своей внешности.

Она даже узнала от миссис Драммонд, что он спрашивал совета у Паркинса по поводу своего гардероба.

Сирина смеялась бы над этим, если бы не чувствовала постоянных уколов зависти. Не один раз она ловила себя на мысли, что сравнивает то, какой счастливой делает влюбленность Мэгги и какой несчастной ее саму. Отсутствие логики в любовных делах бесило Сирину, заставляя ее сильнее способствовать сердечным склонностям Колла и Мэгги.