— За четыре коротких года своего правления он спустил на воду семнадцать линейных кораблей, восемь фрегатов и заложил еще девять судов. В то время как от Екатерины «приняли мы флоты в ветхом состоянии, по гнилости оных», — писал он.

— В 1799 году он издал Указ о заселении южной части Восточной Сибири для укрепления границы с Китаем.

— В январе 1801 года присоединил к России Грузию в качестве губернии.

— Учредил Медико-хирургическую академию в Петербурге.

— При нем вышло в свет первое печатное издание «Слово о полку Игореве».

И еще сотни добрых дел совершил этот странный император с лицом мопса.

При нем мы едва не завоевали Индию. Этот малоизвестный эпизод русской истории, между тем, достоин многих исследований, книг и фильмов. Зимой 1800 года император Павел, недовольный поведением Австрии во время итальянской кампании Суворова 1799 года и образом действий Англии в Голландии, внезапно вышел из их коалиции против Наполеона и объявил войну Англии в качестве гроссмейстера Мальтийского ордена. (Это особая история, орден мальтийских рыцарей избрал его своим главой, вследствие чего остров Мальта был взят под его покровительство.) Одновременно он заключил с императором французов Наполеоном I союз, договорившись о совместных действиях против индийских колоний Англии. Наполеоновский флот должен высадить французский экспедиционный корпус в Индии, в то время как Павел I должен был ударить по английским колониям с севера, со стороны Средней Азии.

Для этой цели Павел вызвал из тюрьмы атамана донских казаков Платова и поставил его во главе экспедиции в Индию. Весь февраль и начало марта русская армия, собранная в районе Оренбурга, шла по весеннему острому льду и распутице на юг. Падали люди, лошади и верблюды. Только весть об убийстве императора остановила этот романтический и трагический поход. 11 марта 1801 года император Павел I был убит в своей спальне ворвавшимися туда заговорщиками. Убили его братья Зубовы. Николай ударил его массивной золотой табакеркой в левый висок, а офицер Измайловского полка Скаретин задушил императора его же шарфом. Заговором руководил английский посол. А то бы мы владели Индией.

Я помню, в Нью-Йорке во второй половине семидесятых у меня был чудесный словарь рок- и поп-музыки, иллюстрированный фотографиями групп и отдельных идолов. Уже добившиеся большого успеха идолы и группы были представлены на целую страницу. Кто помельче — на пол- и даже четверть страницы. «Джексон-five» были представлены на полстраницы. Ярко помню их круглые пружинистые «афро» на головах, глаза — большие сливы, плавающие в белках… Майкл был самый младший. Типичная афроамериканская группа. Единственно, что их отличало, — детская группа. Они не были разряжены, как цыгане, в то время как обычные чернокожие музыканты того времени были таки разряжены, как цирковые цыгане, — в шляпы, шали, блестки, цветные джинсы, с них свисало золото и серебро. «Джексон-five» были скромно одеты в светлые рубашки и темные брюки. Я равнодушно перевернул тогда страницу, заспешив к более известным идолам.

В следующий раз Майкл появился в моей жизни уже в начале восьмидесятых, я уже жил в Париже, по-моему, это был 1983 год, и французы обильно показывали видеоклип к его альбому «Thriller». На многих телеканалах. Я отметил экзотический look певца, отметил, как интересно используется формат фильма ужасов для раскрутки музыкального альбома. Тогда же французы быстренько признали Джексона феноменальным и стали дискутировать на его тему. Французы вообще любят конференции, любят дискутировать. Сядут на сцене человек пять — шесть. Внизу перед ними — зал. Выходит один и заявляет: «Вот, у меня несколько тезисов здесь, предлагаю обсудить!» И обсуждают, то невыносимо скушно, то вдруг весело, быстро, с латинскими взрывами темпераментов. Вот они стали дискутировать на тему Майкла. Обильно. Из одной из таких дискуссий я узнал, что этот парень и маленький круглолицый негритенок со сливами в белках из «Джексон-five» — одно и то же лицо. Французы вообще очень передовые, любят новизну, недаром эта нация всегда была локомотивом любой моды, возьмем что одежду, что автомобили — французы впереди. У них и прообраз компьютера раньше всех появился, «minitel» назывался, и мобильные телефоны черт знает как давно уже, их арабы на улицах держали, важно разговаривая. А тут Майкл! В то же самое время он изобрел свою «лунную походку».

Французы, довольные, сидели и сравнивали походку Майкла с походкой великого «Шарло», так по-французски звучит Чарли Чаплин. В воздухе летали словечки «фанк», «disco music», французы предавались словесной своей оргии с удовольствием. Они заметили уже тогда, что Майкл значительно посветлел, хотя и не был еще трупно-белым, как впоследствии. Были продемонстрированы слайды мальчика Майкла и Майкла в 1983 году. Профессор медицины с указкой в руках показал на слайде, как уменьшились негритянские губы Майкла, изменились его щеки, и высказал уверенность, что певец подвергнул себя нескольким пластическим операциям и какому-то таинственному способу отбеливания кожи. Один яростный музыкальный критик чуть ли не плюясь доказывал, что отбеливание и пластика — часть общего огромного проекта «Майкл Джексон», и цель всего этого — расширить маркет для продажи альбомов Джексона. Поскольку у черных музыкантов обыкновенно черные и цветные фанаты, а белые пусть и не сторонятся черной музыки, но черные исполнители всегда были второстепенны для белых.

Я помню, что я задумался на эту тему. И не согласился с тем критиком. Уже были известны миру некоторые причуды Майкла, то, что дружит с животными, с Элизабет Тейлор, с Дайаной Росс, что любит мелких детей. После выхода альбома «Thriller» он стал безумно богат, ведь продано было во всем мире 104 миллиона альбомов! Такому негритенку, подумал я, жизнь которого разворачивается в сказку, только и остается одна безумная невыполненная мечта — стать белым. Он, у которого столько сказок уже сбылось, должен иметь эту тайную безумную, часто скрываемую черными мечту, являющуюся им во сне, — быть белым. Вот практичный негритенок, наверное, обратился к своим секретарям, те сделали ему досье: кто, какие ученые, какие доктора, связались с несколькими, взвесили риски. Практичный Майкл сказал: «let’s tray it, guys!» И стал постепенно светлеть.

После выхода «Thriller»(a) и французских конференций я стал следить за его карьерой. А она, начавшись как небольшой обвал, превратилась в лавину. Первым делом появились двойники — как у Пресли. Даже вернее сказать, что двойники появились у Джексона много раньше в жизни, чем у Пресли. У Пресли — в конце карьеры и после смерти, а у Майкла — во всех черных и цветных кварталах мира, во всех Лос-Анджелесах и Малайзиях, и во всех Рио-де-Жанейро и Каракасах во дворах ходили мальчики в одной перчатке, лунной походкой, узкие штанины не прикрывают белых носков. Не только в черных кварталах, во всем мире! Ему стали подражать бедные дети. И белые!

Джексона приняла у себя чета Рейганов: Рональд и Нэнси. Он пришел на встречу в мундире и с тросточкой. Тросточка, конечно, безошибочно была взята им от «Шарло», а мундир, я определил, был навеян покойным императором Эфиопии Хайле Селассие. Good old Хайле Селассие — кумир растафарей и Боба Марли, почитаемый жрецами вуду, Хайле навсегда запечатлен в памяти и воображении черных племен. Хайле и его мундир, конечно, тронули в свое время сердце Майкла, еще, видимо, ребенка Майкла. У пылких и страстных черных своя мифология.