В этот момент затрезвонил стоящий на письменном столе телефон. Он был старинный, дисковый, тяжеленный, как кирпич, и с ужасно противным звонком. Некоторое время Орзу смотрел на аппарат, не зная, поднимать ли трубку, но все же решился. Сказал осторожно:

– Алло…

– Здравствуйте, это оперуполномоченный Степанов из прокуратуры. С кем я разговариваю?

– С Орзу Исмаиловым.

– Ага… А кто-нибудь еще есть дома?

– Нет, все на похоронах.

– Ладно, тогда с вами побеседую. Оставайтесь на месте. Скоро буду.

И Степанов отсоединился.

Орзу медленно положил трубку на рычаг. Попробовал было вернуться к письму, но не смог сосредоточиться. Только и думал о скором приезде полицейского и сильно нервничал, не зная причины визита. Что этому человеку надо? Зачем он явится? Орзу вообще всех представителей закона побаивался (год проживания в Москве на положении нелегала давал о себе знать), но тех, кто занимался расследованием убийства Клавдии, особенно. На то были причины. Но даже если б их и не было, полицейские все равно внушали ему ужас…

Опер приехал через полчаса. Орзу к тому времени весь извелся.

– Степанов Сергей Сергеевич, – представился работник прокуратуры, мельком показав свое удостоверение. – Вы, как я понимаю, Орзу? Давайте присядем.

Сергею Сергеевичу было лет двадцать. Тощий, ушастый, несолидный и… совсем не страшный. Орзу сразу расслабился.

– В день, предшествующий убийству, вы находились здесь, так? – спросил Степанов, вытащив из сумки какую-то папку.

– Не совсем. Я больше в саду. То есть в парке, как его хозяйка называла.

– Я имею в виду, на территории, если можно так выразиться, усадьбы?

– А… Да, тут был.

– Весь день?

– Весь.

– Значит, вы должны были видеть вот эту женщину… – Опер вынул из папки фотографию: черно-белую, ужасного качества. На ней была изображена молодая женщина с длинными светлыми волосами.

– Да, я видел ее. Она приехала днем. Я в саду кусты подстригал, а Клавдия стояла у окна, смотрела на дорогу. И тут говорит мне: «Иди, Орзу, открой ворота, ко мне пришли». Я обернулся и увидел эту женщину. Впустил.

– Так… И что потом?

– Все.

– То есть больше ее не видели?

– Нет.

– А как выходила?

Орзу покачал головой.

– Тут, знаете ли, некая странность… – Опер повернул фотографию к себе и стал ее рассматривать. – Как эта женщина пришла, камера зафиксировала. А как уходила – нет. Я запись от начала до конца просмотрел и больше этой блондинки не увидел. Она как будто испарилась. Но ведь такого не бывает, правда?

– Не бывает, – эхом повторил Орзу.

– И это значит…

– Что?

– Что она покинула усадьбу не через главные ворота. Есть какие-то другие выходы?

– Да, калитка.

– И почему, интересно, вы не сообщили о ней следственной бригаде, приехавшей на вызов?

– Никто про это не спрашивал, – пожал плечами Орзу.

– Покажите мне калитку, – потребовал Степанов.

Орзу повел опера через кухню во двор.

– Большой участок, – заметил Сергей Сергеевич.

– Да. Хозяйский сын его купил, когда земля тут еще недорого стоила.

Дошли до забора.

– Вот она! – указал на калитку Орзу.

– Запирается просто на щеколду?

– Да.

– То есть открыть можно лишь изнутри? – Опер присел на корточки и осмотрел железный запор. – Не задвинута.

– Не может быть…

Орзу протянул руку, желая удостовериться, что опер прав, но тот не дал ему коснуться щеколды. Перехватил руку и покачал головой.

– Сначала отпечатки проверить надо, – пояснил он. – А почему вы так удивились, когда я сказал, что щеколда отодвинута?

– Потому что через калитку вообще никто не ходит. Ее некому было отпирать.

– Почему никто не ходит?

– За ней болото. Видите? И до дороги идти долго. Все дома надо обходить.

– То есть вы хотите сказать, что калитка всегда была заперта?

– Конечно. Про нее некоторые даже не знают. А кто знает, не пользуется. Я иногда смазывал щеколду, чтоб не заржавела, но тут же запирал.

– Угу, – задумчиво кивнул опер. – Значит, блондинка вышла через эту калитку.

– Наверное. Только зачем?

– Значит, была причина…

Степанов толкнул калитку и выглянул за забор.

– Если следы и были, их смыло дождем, – пробормотал он себе под нос, но Орзу разобрал эти слова.

Покусав губы в задумчивости, опер спросил:

– Вы девушку, о которой мы говорим, хорошо рассмотрели?

– Ну, так…

– Опишите.

– Стройная. Блондинка. Волосы до плеч. Одета в светлый плащ до колена.

– Это я и без вас знаю. Видел запись. Лет сколько?

– Молодая. Не больше тридцати.

– Особые приметы имелись? Родинки, родимые пятна, шрамы?

Орзу покачал головой.

– Пирсинг, тату?

– Да ничего такого.

– Рост?

– Средний. Глаза вроде голубые. Лицо… Славянское, в общем, лицо.

Сергей Сергеевич страдальчески поморщился. Не понравился ему Орзу как свидетель.

– Кроме вас в то время еще кто-нибудь был здесь?

– Когда блондинка пришла, нет.

– А домработница?

– У нее выходной был, и она в Москву уехала.

– А хозяйку в тот день вы после того, как она из окна вас попросила открыть ворота, в котором часу видели?

– Вечером только. Перед самым сном. – Про то, что Клавдия застукала его за кражей спиртного, Орзу умолчал.

– Пойдемте в дом! – решительно сказал Сергей Сергеевич и заспешил к особняку. У двери, ведущей в кухню, остановился. – Обычно она запирается?

– Да, – нерешительно ответил Орзу.

– Всегда?

– Не уверен…

– Так, молодой человек, хватит темнить. Говорите, как есть.

– Днем она обычно открыта. А на ночь запираем. Это моя обязанность, проверять ворота и двери. Но иногда я забываю.

– А в тот вечер вы эту дверь проверяли?

– Наверное, нет… – сказал Орзу. А про себя подумал – наверняка нет. Не до запоров было! Его хозяйка застукала за кражей и пригрозила увольнением. Разве о чем-то другом можно думать после такого?