— Итак, начнем и пройдемся по первому разделу.

— Но только по первому, — добавила она, все еще защищаясь. — Дальше посмотрим.

— Все будет прекрасно, — напутствовал Брайан. — Иначе и быть не может, правда?

Она была готова. Пусть будет так.

Он взял ее руку, но не как прежде, когда показывал эту услугу в качестве примера, дразня ее. Теперь он обхватил всю руку, как научила его Виолетта, пожимая и поглаживая каждый миллиметр кожи, с особенным усилием надавливая на ладонь. Мисс Хоукинс почувствовала боль, но это даже понравилось ей. Она была готова платить вновь и вновь, приближаясь к краю своей боли и его жестокости. Он переходил от пункта к пункту, ненадолго останавливаясь на каждом и приглашая мисс Хоукинс к новым заказам. Она же хотела повторения пройденного. Заплатила снова К своему ужасу, почувствовала возбуждение в тех частях своего тела, которые упоминались только в запретном третьем разделе. Ей требовалась экстренная передышка, чтобы глотнуть немного воздуха Сказала Брайану, что потратила ровно половину намеченной суммы. Снова предложила ему портвейна, но на этот раз сама решила воздержаться от проверенного стимулятора — иначе все ее небольшие сбережения на черный день были бы уничтожены одним махом. Отодвинулась подальше от Брайана и вдруг заметила, что колени ее свободны и не стиснуты. В памяти опять всплыли угрозы матроны о вечном проклятии. Но она истратила всего лишь два фунта — едва ли эта сумма достойна даже легкого поощрения ее повелителя. Да и вечное проклятие, если оно существует, наверняка стоит значительно дороже. Но на всякий случай она пообещала себе, что не зайдет слишком далеко. Снова придвинулась к Брайану, чтобы он на бис повторил второй раздел.

Взяла третью горстку монет, стыдливо ожидая возобновления услуг второго раздела. Брайан видел, что она хочет повторить заказ. Он помнил о другой клиентке, назначенной на сегодня, поэтому в темпе пробежался по пунктам. Его успех превзошел самые смелые ожидания, когда в конце он услышал восхищение и дрожь в ее голосе: «Еще, еще». Она уже держала в руках последнюю горстку монет. И он снова повторил второй раздел, на этот раз медленнее: неловко было так, в открытую, жульничать и наживаться на ней. Снова подойдя к завершению второго раздела, он сказал:

— На сегодня все. Я должен возвращаться домой, к матери. Надеюсь, вы довольны?

Мисс Хоукинс с усилием стиснула непокорные колени. Она уже решила, что в следующий раз, когда он будет ее обслуживать, она непременно свяжет их. Конечно, сам Брайан мог бы сделать это — связать ее ноги, туго, очень туго, до пронзительного и сладостного ощущения боли. Это будет дополнительная, не предусмотренная в меню услуга, поэтому она будет бесплатной.

— Да, мне очень понравилось, — сказала она, вставая. — Вы сможете прийти в следующий понедельник?

— С удовольствием. Я и сам получил удовольствие. Как и вы, надеюсь?

Он как будто напоминал себе, что и он новичок в этой игре, и невинное заигрывание было очень кстати.

— С каждым разом будет лучше и лучше, — пообещал он.

— Замечательный способ вкладывать деньги, — продолжила мисс Хоукинс. — Как вы распоряжаетесь моими деньгами?

— Не волнуйтесь, Джин, все в порядке.

Брайан назвал ее по имени, и это было самым убедительным из всех возможных доказательств его преданности и искренности.

Мисс Хоукинс смотрела, как он выходил из ворот, и помахала ему на прощание. Ей не пришло в голову проводить его через черный ход, как это сделала осторожная Виолетта. Мисс Хоукинс попросту не стыдилась всего, что только что произошло в гостиной. Ведь это было невинное откровение — почти исповедь, а даже матрона сочла бы, что это полезно для души. Мисс Хоукинс закрыла дверь и вернулась в свою исповедальню. Она сидела в темноте, снова переживая сегодняшние безумные покупки. Еще утром, до свидания с Брайаном, собиралась пригласить Моуриса на обед, но сейчас неожиданно почувствовала, что ничего не хочет рассказывать ему. Не хочет делиться своим свиданием ни с кем, потому что оно принадлежит только ей. И еще, она была абсолютно обессилена. Лучше всего сегодня пораньше лечь спать и увидеть романтический сон. Но вначале ей предстояло получить победную, радостную красную галочку. Открыла дневник. Да, она потратила, как ей и было предписано, сумму большую, чем следовало по всем разумным расчетам. Сделала отметку о выполненном приказе с нескрываемым удовольствием. Убрала чайный столик, раздвинула шторы, впуская в комнату слабый свет уходившего дня. Медленно и аккуратно разделась, как всегда с закрытыми глазами, но ощущая свое тело по-новому и с глубокой нежностью дотрагиваясь до него. Уютно свернулась между простынями. Рогоносец Моурис так и остался лежать под кроватью.

Дневнику мисс Хоукинс исполнилось три года. Она перелистала тысячу исписанных страниц, усеянных кроваво-красными галочками ее послушания. Все это время она честно служила своему повелителю, и большая часть срока была уже позади. Только иногда она вдруг задумывалась о том, что будет делать, когда станет абсолютно свободна от обязательств. Старалась поскорее прогнать эти дурные и тяжелые мысли, потому что с самого начала знала: дневник — лишь временная отсрочка ее собственного, когда-то принятого решения. Ей все же придется самой что-то делать со своей жизнью. Сейчас она уже не была готова исполнить то свое прежнее решение. Ее жизнь совершенно изменилась за последние годы, и она научилась получать удовольствие. Это определенно нравилось ей, от былого страха не осталось и следа. Мисс Хоукинс теперь не чувствовала никакого греха в том, чтобы любить себя и доверять себе. Еженедельные свидания стали для нее привычным ритуалом, а Брайан — единственным и постоянным духовником. Она, правда, терялась пока при мысли о возможном продолжении жизни без дневника. Правдой было и то, что она поклонялась и одновременно ненавидела маленькую зеленую книжку, повелевавшую ее жизнью, и понимала, что все больше и больше подчиняется воле тирана, без которого абсолютно беспомощна. Конечно, мисс Хоукинс могла пойти на некоторую хитрость и купить себе еще пять лет повиновения, но в этом была бы явная фальшь и искусственность. Ее настоящий и единственный дневник был получен от других, прежних ее повелителей, и от нее требовалось лишь повиновение и исполнение чужих приказов.

Так встречала мисс Хоукинс первый новогодний день четвертого года ее приговора. Пора наконец оглянуться назад и подвести итоги, что она бесконечно откладывала до лучших времен. За эти три года мисс Хоукинс сделала серьезные вклады в церковь Брайана — более тысячи фунтов. Она ни разу не притронулась к блюдам третьего раздела меню, скорее по моральным соображениям, чем из чувства самосохранения. До сих пор одно лишь чтение недозволенных удовольствий раздувало адский огонь ее воображения. Ко всем непосредственным тратам прибавились еженедельные расходы на хороший домашний бисквит, непременную бутылку портвейна и свечи. После первых встреч Брайан предложил добавить немного света в их свидания. Он хотел быть уверенным в том, что точно выполняет заказанную услугу и она соответствует объявленной цене: ведь иногда разница была почти незаметной, а стоимость удваивалась. Мисс Хоукинс не получала ничего даром, а тени свечей и романтическая обстановка их встреч пробуждали в ней светлые ощущения исповеди и истинного откровения. Ко всем расходам «на удовольствия» давно прибавились и стали постоянными траты на шерсть: она продолжала бороться с бесконечными приступами гнева и тоски. Шарф, если сейчас это можно было так назвать, достиг уже трех метров.